успел, в замыкающего, а я дал для этого время, проследовав за вражеским истребителем. «Мессершмитт-109Б» полыхнул, странно кувыркнулся, после чего почти вертикально врезался в землю в паре километров позади линии окопов Республиканской армии. Остальные пролетели с нами еще минут пять, стреляя издали, пока у них не кончились патроны.

— Полетели назад! — радостно доложил стрелок-радист Федерико.

Этому парню неизвестны грусть и печаль.

Я поднял «СБ-2» на высоту три тысячи метров. До аэродрома осталось минут сорок лёта над своей территорией. Итого опять шесть сбитых самолётов, пусть и не мной лично, как в другую эпоху, а я уж было подумал утром, что в эту будет иначе.

80

— Я знала, что это скоро случится, но всё равно получилось неожиданно, — печально молвила Татьяна Риарио де Маркес, когда сообщил ей, что уволился со службы в Республиканской армии. — Поедешь к жене?

— И к детям, и к спокойной жизни. Отдохну, пока не началась следующая война, — ответил я.

Рассказывал как-то Тане о Второй мировой войне. Не верит.

— А я останусь здесь одна, — делает она вывод.

— Ты молодая и красивая. Долго одна не будешь, — уверенно сказал я. — Советую перебраться на сторону франкистов. Скажешь, что я предупредил, что за тобой следят.

— С удовольствием бы сделала так, но из-за обесценивания песеты мне не на что жить. Без диплома меня не возьмут на хорошую работу, только секретаршей к какому-нибудь похотливому старику, или буду сидеть на шее у мужа мамы, что не намного лучше, — объяснила она.

— Ты мне как-то рассказывала о тайной квартире дона Инды. Она еще функционирует? — спросил я.

Дон Инда, он же Инделесио Прието — один из лидеров Испанской социалистической рабочей партии и министр обороны. Он непомерно толст и малоподвижен, из-за чего кажется неповоротливым, сонным тюленем, зачем-то облаченным в костюм. Друзья и недруги в один голос говорят, что очень умён, деловит, хитёр и беспринципен. Уже одно то, что руководит Республиканской армией, не веря в её победу, прекрасно характеризует его. Слабое место — бабы, причем, по слухам, неутомим и всеяден. Однажды на партийном собрании на него наехали по этому поводу.

Он встал, провел ладонью ниже рёбер и сказал:

— Всё, что выше — для партии, а остальное — для себя.

Однажды Таня поведала мне по секрету, что у дона Инды есть тайная квартира для свиданий в Мадриде. Там стоит огромный сейф, который даже хозяин не может сдвинуть с места, заполненный деньгами и драгоценностями. Бывала ли она там, или получила эти сведения от кураторов, или это городская сплетня, я не поинтересовался тогда. У любовниц не рекомендуется спрашивать об их личной жизни, иначе твоя станет не лучше.

— Да, он до сих пор водит туда девиц в обеденный перерыв. Сейчас многие обнищали, а дон Инда щедр, — ответила Таня.

— Может, сходим ночью к нему в гости, посмотрим, что в сейфе? — предложил я.

— А ты сумеешь его открыть⁈ — удивилась она. — Это самый новый, немецкий, с кодовым замком.

— Я разносторонняя личность, — ответил ей. — Если не смогу, прогуляемся, посмотрим, как живет министр обороны.

— Как только я решаю, что знаю о тебе всё, ты вдруг открываешься с неизвестной стороны! — сделала она комплимент и спросила как бы шутливо: — Признавайся, что еще ты скрываешь от меня⁈

— Тогда тебе станет со мной скучно, и ты сбежишь к другому, — сказал я,

— Не успею, ты сбежишь раньше, — грустно произнесла она.

На следующий день, тепло распрощавшись с синьорой Исабель Гонсалес Гутьеррес, которая, наверное, обрадовалась, что избавилась от опасных квартирантов, мы поехали на такси в Мадрид. Это был лимузин «испана-суиза», но без печки в салоне. Таня устроилась на заднем сиденье, положив ноги мне на колени, поэтому мерзла медленнее, а меня хватило в первый раз часа на полтора, а во второй на час, после чего делали остановку возле какой-нибудь забегаловки, где садились возле камина и отогревались минут пятнадцать-двадцать, после чего продолжали путь.

В квартире Татьяны Риарио де Маркес тоже было холодно. Служанка отправлена в свою деревню, чтобы не платить ей зря. Вызывать телеграммой не стали, чтобы не обзавестись ненужным свидетелем. Сами как-нибудь протопим камин. Тем более, что пару вязанок дубовых дров купили по пути. Всё равно ни я, ни Таня не собирались надолго задерживаться в столице Испании по своему желанию. Если провернем дело удачно, сразу уедем, если не повезёт, еще быстрее.

81

Старинные испанские дома у меня ассоциируются со склепами. Они такие же монументальные и тихие, особенно в жаркие дни. Аристократия, спокойная и немногословная, отлеживается внутри, как вампиры, от восхода до захода солнца, выбираясь только с наступлением темноты, да и то редко. Богатые знатные и бедные безродные испанцы — это люди разных национальностей, никогда не пересекавшихся, несмотря на поразительную внешнюю схожесть. На входе в мощеный камнем двор небольшая пристройка, в которой при свете яркой электрической лампы два охранника темпераментно, эмоционально режутся в карты. Только один, повернув голову влево, может увидеть и только там, куда падает свет из окна, входящих на подконтрольную территорию через калитку в закрытых на висячий пудовый замок, массивных, чугунных воротах из толстых вертикальных прутьев, соединенных широкими и извилистыми полосами в виде виноградной лозы. Все видят, что охрана не спит — кто осмелится войти⁈

Мы с Татьяной Риарио де Маркес, оба в темном и обуви на низком каблуке, плавно, как в танце — дама полностью подчинилась партнеру, проскальзываем вдоль стены, дальней от пристройки, куда не добивает свет из нее. Затем идем быстрее. Тяжелая дверь в подъезд открывается с тихим скрипом. В большом вестибюле тепло и сухо, хотя отопления нет. Воняет не кошками, как в многоэтажках нищебродов, а кофе с мускатным орехом. По широкой светлой мраморной лестнице в два пролета, хорошо различимой в темноте, поднимаемся на второй этаж, где на площадке всего одна дверь, обитая темной кожей и без таблички с номером. Два замка: верхний цилиндровый, нижний сувальдный. Оба старые, хорошо расхоженные, открываются без проблем. В квартире тоже сильный запах кофе с мускатным орехом. Наверное, именно отсюда травится весь подъезд. Я включаю фонарик, держа его в левой руке, а в правой — парабеллум, оставляю спутницу у двери, обхожу все восемь комнат, кухню, ванную и туалет, заглядываю в две большие кладовые. Никого. Видимо, вампиры отправились ужинать.