и такси не работают. Девушкам пропуска не нужны. Испанский комендантский час — это не про них. Профессионалки почти на каждом углу. Работают, не покладая ног.

82

Мы так и не поспали в эту ночь. Сперва поделили добычу. Я отдал девушке колье и крупные купюры в придачу к папкам с компроматом, взяв только мелкую валюту. Можно считать, что почти отбил расходы на военные приключения. Затем упаковали два ее чемодана, спрятав папки с компроматом под нижнее белье. Татьяне Риарио де Маркес придется пересекать линию фронта неподалеку от Мадрида. Несмотря на войну, шоссе на Саламанку функционирует в светлое время суток, но на нем с обеих сторон по блокпосту, на которых досматривают подозрительных типов. Красивые девушки к таковым не относятся. После чего от души позанимались любовью в последний раз. Таня поплакала, потребовала, чтобы написал ей, когда окончится война. Я пообещал, твёрдо зная, что вру. Уходя, уходи.

После чего начали готовиться в путь, Оба такси приехали точно в шесть утра, что для Испании можно считать чудом, как будто два снаряда попали в одну воронку с интервалом в несколько секунд. Работы сейчас у таксистов очень мало, а таких выгодных клиентов на дальний маршрут и вовсе несколько в год, наверное. Я поцеловал в губы Татьяну Риарио де Маркес, забрав часть липкой помады, посадил плачущую в вишнёвое такси «испано-суиза» и помахал рукой на прощанье. После чего сел в стоявшее рядом, чёрное той же марки. До вчерашнего дня был уверен, что в Мадриде все такси «испано-суиза» только вишнёвого цвета.

От столицы Испании до Барселоны через Сарагосу, как указано в справочнике, шестьсот двадцать четыре километра, но мы поехали, огибая Теруэльский выступ, который стал меньше, благодаря захвату города республиканцами. Машина не обогревалась сзади, поэтому я сидел рядом с водителем. Здесь от двигателя шло тепло. На дорогах блокпосты, но чем дальше от Мадрида, тем реже. На некоторых, увидев меня в форме, явно не аборигена, пропускали без остановки, на других я показывал ксиву на испанском языке с печатью и подписью командира «Группы двадцать четыре», после чего давали отмашку. По пути останавливались для дозаправки машины и ехавших в ней. В обоих случаях платил я. В пункт назначения прибыли вечером, незадолго до комендантского часа. Там в последний раз заправили такси за мой счёт, я оплатил ночёвку водителя в самом дешевом номере отеля «Континенталь», а сам остановился в «люксе», приказав не беспокоить. В машине подремал немного, но это не компенсировало бессонную ночь. Старый стал. Даже с учётом пятигодичной скидки, появившейся при возвращении, мне уже под пятьдесят.

Проснулся я в десятом часу, принял ванну, после чего спустился в ресторан позавтракать, по пути попросив портье найти мне таксиста до Перпиньяна. Он — бородатый невысокий мужик с тёмными от машинного масла руками — появился, когда я доедал крем Святого Иосифа — что-то типа крем-брюле, но на молоке, а не сливках. Судя по блеску в глазах, таксист питается неважно.

— Значит, так. Будет два варианта. Первый — довозишь только до границы, если меня не пропустят на ту сторону. Тогда получаешь двести французских франков (около семи долларов). Вариант второй — везёшь до Перпиньяна и получаешь пятьсот франков и двадцать литров бензина, — огласил я условия.

— Я согласен, синьор! — расплывшись в улыбке и поклонившись, произнес он.

Французские франки, в отличие от республиканской песеты, девальвировались не так стремительно.

Проехать надо было менее двухсот километров и по сравнительно хорошей дороге. Единственным сложным вопросом было пересечение границы. Паспорта у меня с собой нет. Испанская справка французам по барабану. Идти ночью по горам в такую холодрыгу, а температура здесь была небольшой плюс днем и небольшой минус ночью, не хотелось. Если не получится проскочить, никуда не денусь, прогуляюсь по горам.

На испанской стороне погранично-таможенный пункт всё еще был пуст и разграблен. Проходи, кто хочет, всё равно в стране бардак. На противоположной — французский вариант порядка: никого не видно, но шлагбаум опущен. Когда мы поравнялись с каменным одноэтажным строением, из него вразвалку вышел молодой рядовой.

— Господин офицер у себя? — спросил я.

— Да, месье, — ответил он, кивнув куда-то позади себя.

Я поднялся по лестнице в четыре каменные ступени в здание погранично-таможенного пункта. Там в помещении за стеклом курили рядовой первого класса и капрал, а дальше по коридору были две двери, на одной из которых бронзовая табличка «Командир».

Я постучался, зашел внутрь, поздоровался с молодым вторым лейтенантом, усатым и румянощёким, который, наслаждаясь каждым глотком, потягивал из белой фаянсовой чашки кофе с чем-то более крепким, судя по запаху алкоголя.

— Месье лейтенант, — повысив в звании, обратился я, — в Испании у меня украли паспорт, но я знаю пятьсот уважаемых людей, готовых поручиться за мою благонадежность, — и показал ему голубоватую купюру в пятьсот франков.

Офицер улыбнулся и кивнул.

Я положил деньги на стол под талмуд с темно-красной картонной обложкой.

— Жан, пропусти месье! — крикнул кому-то из своих подчиненных офицер, сделал очередной глоток из чашки и расплылся от умиления.

На французской стороне мы остановились на первой же заправке и залили двадцать литров бензина, потому что двигатель уже начинал покашливать. Еще через полчаса таксист высадил меня возле отеля. Сегодня воскресенье, банк «Лионский кредит» отдыхает. Утром заберу у них свой паспорт и чековую книжку и первым поездом поеду домой с пересадкой в Лионе. На следующие три с лишним года мне должно хватить заряда от испанских приключений.

83

Возвращаешься к себе домой, а тебя там спрашивают, кто ты такой? Вопрос задала с крыльца женщина лет сорока, белобрысая швейцарка, худая и бледнокожая, увидев меня входящим во двор.

— Хозяин этого дома, — ответил я.

— О-о! — радостно воскликнула она и крикнула внутрь дома: — Мадам, ваш муж вернулся!

Видимо, это новая служанка со старым набором фраз.

Каждый раз, когда я возвращаюсь домой после продолжительной разлуки, у меня появляется тёплое, щемящее чувство при первом взгляде на Вероник, одетой по-домашнему. Потом оно исчезнет, затрётся, но первые мгновения удивительно приятны. Именно в этот момент я чувствую, что вернулся не только домой, но и к самому себе, потому что эта женщина — часть меня. Мы вместе уже тридцать лет — рекорд для всех моих эпох. Видимо, из-за Вероник я так долго нахожусь в этой. Увидев в ее голубых глазах слёзы, обнял без слов. Она что-то говорила, а