Она наморщила лобик, вспоминая:

– Этот тот побитый оспой мужик с гнилыми зубами иплохим запахом изо рта?

Я сказал с негодованием:

– У Гиббса не может быть гнилых зубов и запаха!

– Но был же, – возразила она. – Я хорошо помню… Ах да,то был Прудон…

Автомобиль наш на том же месте, где и оставили, никто неснял колеса, не нацарапал на крыльях когда-то популярное трехбуквенное слово,сейчас в моде уже другое, на латинице, даже не отвинтили диски, что вообще ни вкакие ворота, будто не в России. Правда, я сейчас в той странной плоскостибытия, когда на этом же авто могу проехать всю Москву, нигде не остановят и неоштрафуют, даже в Центре проеду запросто, даже по встречной полосе, никакихпробок, а припаркуюсь перед центральным входом любого супермаркета, КГБ илиаквапарка. Или же, напротив, везде дорогу будут перегораживать автофургоны ижелезнодорожные составы по семьдесят вагонов, все в зависимости от того, убегаюили гонюсь.

Торкесса повеселела, устроившись на правом сиденье, еепальцы все еще ощупывают лодыжку, где ни следа от капкана, зато так можнообратить мое внимание на безукоризненную аристократичность формы, на тонкость иэлегантность, а от лодыжки мой взгляд, возможно, поднимется по изумительнойлытке к широкому колену, что говорит о податливости и готовности выполнитьлюбые сексуальные фантазии партнера, а потом и к сочным упругим ляжкам…

Я в самом деле с некоторым усилием оторвал взгляд, в этомплане бытия уже начинает ощущаться недобор, это с погонями и стрельбой в самыйраз, придется либо еще раз заглянуть в стрип-бар, заодно и подраться, либо всеже позволить ей удовлетворить мои сексуальные фантазии, что, стыдно сказать,самые простейшие, как у Наполеона или Анатоля Франса.

Я долго гнал по этой проселочной, обратно она намного корочеи без выбоин, на Окружной перестроился в левый ряд, понесся, как крылатаяракета, сгоняя менее расторопных в правый ряд, а кто не уступал, опасаясьподставы, тех сам лихо обходил в той же бессмертной шахматке.

На юго-восточной стороне шоссе начали появляться ровныеквадратики полей, похожих на рисовые. Но вроде бы не рисовые, хотя я, честноговоря, ни разу не видел рисовых. Люди на полях что-то собирают на грядках ивсе время поют тонкими детскими голосами. Некоторые время от времени пускаютсяв пляс, а девушки, собирающие колорадских жуков, останавливались и, двигаяголовами из стороны в сторону, поднимали руки и грациозно танцевали ими, словномыслящий тростник покачивался по ветру. Мне это напомнило свадебный танец кобр,которых я в жизни не видел.

– Что это… они? – спросила торкесса.

– Похоже, – ответил я, – мы не туда заехали. Здесь дажеесли на стене висит ружье, то в конце третьего акта запоет. А то и затанцует.

– Удивительный мир, – сказала она с восторгом.

– Да уж, – согласился я с крепким чувством и кое-чтодобавил про себя. – Подыщем гостиницу или заночуем в авто?

Она подумала, на чистом лобике между бровями появиласьвертикальная складочка, голос прозвучал совсем нерешительно:

– В гостинице нас могут быстро отыскать… Все-такиправила регистрации… Это все сразу в компьютер, а по Интернету любой можетпосмотреть наши имена. И сразу получат адрес и даже номер номера… Я правильноговорю?

– Номер номера? Да, это по-русски. Тогда нам в самомделе лучше в машине.

Она воскликнула встревожено:

– Я могу высунуть ногу в окно, чтобы тебе было удобнее!

– Удобнее что? – спросил я настороженно. Пальцы моинащупали ключ, я сказал все еще с некоторым колебанием: – Попробуем менееизвестный вариант…

Адрес, выбитый на ключе, привел к полуэлитному дому в ЮжномБутове. Здесь такие дома начали возводить в массовом порядке, стараясьпереселить часть среднего класса поближе к природе, здесь чудесный лес, озера,дикие утки прямо на улицах, зайцы и лоси, что мешают выехать из гаража, так чтоникого не удивил мерс последней марки, что подкатил к подъезду. Тут этих мерсовбольше, чем бээмвэшек.

Я приложил к магнитному замку тыльную сторону ключа, запорыщелкнули, дверь предупредительно отпрыгнула в сторону. В просторном холлевыглянула консьержка, на широком экране жвачника идет ток-шоу, я приветливовзмахнул ей рукой с ключом, она профессионально улыбнулась, а глаза ужеустремили взгляд на экран, страшась пропустить момент вручения приза.

– Ты хоть знаешь, какой этаж?

– Знаю, – ответил я. – На каждом этаже по четыреквартиры.

Она вздохнула:

– Это так сложно!.. Я никогда не могла научиться такоерассчитывать даже с приблизительной точностью. Разве что с помощью мощногокомпьютера…

Лифт остановился на двадцатом, я сразу повернул в нужнуюсторону, ключ подошел ко всем трем замкам. Торкесса шагнула в прихожую, ябыстро захлопнул за нами дверь, сказал шепотом:

– Замри!.. И не шевелись даже. Лучше не дыши вовсе.

Я быстро осмотрел квартиру, заглянул на кухню, проверилхолодильник. Открыл все дверцы столиков, даже приоткрыл микроволновку. Изванной доносятся странные звуки, я подкрался на цыпочках, ударом ноги попыталсяраспахнуть, чтобы сразу гада на мушку, но взвыл от боли. Дверь, зараза, оказывается,и здесь открывается только в эту сторону. Охренели они, что ли?

Сперва я сунул в проем пистолет, ожидая, что сильные рукивыбьют его умелым ударом либо ухватят меня за кисть и попытаются втащить вванну, чтобы утопить в серной кислоте, а я буду упираться и кричать: «Лилея,беги!», после чего меня оставят в покое и бросятся за нею, тут я их… а что,теперь демократия, можно и в спины, вполне политкорректно.

В ванной из крана каплет вода, звонко так бьет, как кувалдойпо черепу, медный гулкий звон, я сразу же обратил внимание на огромное окно.Через него легко будет сбежать, если придется. И ничего, что на двадцатомэтаже.

Торкесса спросила шепотом, когда я, пятясь, вывалилсяобратно:

– Ну что?

Я указал на туалет:

– Там наверняка тоже окно.

Она сделала большие глаза:

– Как здорово! Если нас захватят, я попрошусь в туалет,а там выпрыгну и убегу. Окно хоть просторное?

– Пролезешь, – успокоил я.

Уточнять не стал, что мы на двадцатом, на эти мелочи ктообращает внимание, не по-мужски как-то, да и драйв потеряется, если всеразжевывать, оглядел кухню, мало обращая на посуду, зато заметил изящнуюрешетку под самым потолком. Стильная решетка, последний писк. А за ней нежалкая труба воздуховода, по которой разве что кролик проберется, а современнаясистема вентиляции, где можно не только спрятаться, но и по которой легкопробраться хоть в любую квартиру, хоть в магазин за водкой, хоть в секретныйбункер по запуску ядерных ракет.