«Поцелуй!» Он мысленно ее поцеловал. И хотел, чтобы она этопочувствовала. И она почувствовала. Шерри нашла его руку, как в первый день,когда к ней вернулось сознание.

Это был всего лишь миг, и он мог остаться незамеченным, еслибы даже Стивен смотрел на нее, а не на друзей, зашедших в ложу. Шерри сделалавторую попытку, и на этот раз он своей ладонью накрыл ее руку, а его сильныепальцы переплелись с ее пальцами. Искра пробежала по телу девушки, когда Стивенстал гладить большим пальцем ее ладошку, делая круговые движения. Это тоже былпоцелуй, но какой-то другой, более медленный, долгий, глубокий. И у Шерриперехватило дыхание.

Сердце у нее учащенно забилось, когда она посмотрела накрасивую мужскую руку, лежавшую на ее коленях под раскрытым веером, а сама онаготова была растаять от его прикосновений.

В партере и амфитеатре было шумно, все с любопытствомразглядывали публику, занимавшую ложи, и Шерри стоило огромных усилий скрыватьсвое волнение. Подумать только, что может сделать с ней палец Стивена! А ведьничего особенного не произошло. Он просто провел пальцем по ее ладони.

Наконец он отпустил ее руку, и сердце девушки вошло в свойобычный ритм. Шерри простить себе не могла подобную глупость. От какого-тослучайного прикосновения вообразила Бог знает что. И все же, то ли из озорства,то ли из любопытства, решила еще раз все повторить и погладила большим пальцемего пальцы, рассеянно слушая его разговор с братом. Никакой реакции. Стивенпросто раскрыл ладонь, и Шерри даже показалось, что он сейчас уберет руку.Однако этого не произошло, и поскольку он повернул ладонь кверху, она опустилаглаза и погладила все его пальцы, один за другим, от самых кончиков и дооснования, а он продолжал увлеченно беседовать с братом. Снова никакой реакции.Тогда Шерри стала водить пальцем по его ладони, не пропуская ни одной линии,словно писала: «Я люблю тебя! Люби меня тоже, пожалуйста». Бывали моменты,когда Шерри почти не сомневалась в его любви. Как страстно он ее целовал, какласково ей улыбался. Но ни разу не сказал: «Я люблю тебя». А Шерри это былонеобходимо, как воздух. И она продолжала водить пальцем по его ладони.

Стивен больше не мог притворяться, что поглощен умнымразговором, и бросил взгляд на склоненную голову Шерри. Ее вполне безобидныеприкосновения привели Стивена в полную боевую готовность, словно он уже целыйчас занимался сексуальными играми. Сердце его гулко стучало отнеудовлетворенного желания, однако он старался продлить удовольствие и поширераскрыл ладонь. А что еще ему оставалось в этом гудевшем, как пчелиный рой,многолюдном зале? Стивен испытывал наслаждение не только от ее прикосновений,но и от сознания, что эти прикосновения ей приятны.

В том блестящем и насквозь фальшивом мире, в котором он жил,роли были четко распределены: жена производит на свет наследника, муж содержитсемью, создает положение в обществе, а с любовницей удовлетворяет страсть.Поэтому сплошь и рядом случались супружеские измены, поскольку в брак вступалине по любви, а по расчету. Едва ли в двадцати семьях из тысячи, знакомыхСтивену, мужья и жены испытывали друг к другу нечто большее, чем простуюпривязанность. Зато в сотнях семей и этого не было, не говоря уже о каких-топрикосновениях, которые нисколько не волновали супругов. Однако Шерри ониволновали.

Из-под полуприкрытых век Стивен изучал ее профиль, в товремя как она своими нежными пальчиками гладила его ладонь, ставшую необычайночувствительной, и когда начала в третий раз, он, с трудом превозмогая желание,разлившееся по телу горячей волной, попытался сосредоточить внимание на еедвижениях. Кончиками пальцев Шерри начертила на его ладони полукруг, а рядом —две взаимно-перпендикулярные линии. Получились две буквы: «Ч»и «Л», ее инициалы— Чариз Ланкастер.

Стивен перевел дух, оторвал взгляд от ее пальцев и подумал отом, с каким удовольствием увел бы ее сейчас в какой-нибудь укромный уголок ивпился губами в ее губы… Воображение уже рисовало ему ее восхитительные груди,когда в партере началось оживление, обычное перед началом спектакля, и Шерриоставила в покое его руку, отчего он испытал облегчение, смешанное ссожалением.

Девушка всем телом подалась вперед, следя за тем, как подизящной аркой с изображениями женщин, держащих трубы и лавровые венки,раздвигался занавес.

По дороге домой Стивен не выпускал ее руки из своей,чувствуя себя глупым влюбленным мальчишкой.

— Кажется, спектакль вам понравился, — заметил он, когда позалитой ярким светом полной луны дорожке они шли к парадному входу.

— Очень понравился! — Глаза Шерри светились восторгом. —Музыка показалась мне знакомой. Только музыка — не слова.

За этой новостью последовала другая, тоже приятная. ПомогаяШерри снять накидку, Кольфакс сообщил, что старая герцогиня уже изволитпочивать.

— Благодарю, Кольфакс, ты можешь последовать ее примеру, —недвусмысленно сказал Стивен, которому воображение снова стало рисоватьволшебные картины. Дворецкий пошел к себе через холл, по пути гася свечи,оставив свет только в приемной зале. Стивен посмотрел на Шерри, котораясобиралась пожелать ему спокойной ночи.

— Благодарю вас за чудесный вечер, милорд, и…

— Мое имя Стивен, — сказал он, поражаясь, что до сих пор непопросил ее называть его по имени.

Шерри понравилось это интимное обращение, и она решила тутже его использовать.

— Благодарю вас, Стивен, — очень довольная, произнесла она,но не успела войти во вкус, как он взял ее за локоть и повел в залитый луннымсветом салон, закрыл дверь на ключ и, вместо того, чтобы пройти в глубинукомнаты, повернулся к Шерри.

Оказавшись между запертой дверью и Стивеном, девушкасмотрела на его лицо, наполовину освещенное луной, пытаясь понять, что онсобирается делать здесь в темноте.

— Что?.. — начала было она.

— Вот что… — ответил он и уперся руками в дверь так, что ееголова оказалась прижатой к двери.

Затем, не дав Шерри опомниться, он прильнул губами к еегубам, крепко прижался к ней и стал шевелить бедрами. Трудно описать, чтотворилось с Шерри.

Она тихонько застонала, обвила его шею руками и ответила наего поцелуй. Боже, какое счастье ощущать во рту его язык, слышать его учащенноедыхание, когда он неистово целует ее, и полностью отдаться этим восхитительнымдвижениям его бедер.

С утренним выпуском «Пост»в руке Томас Морисон прошел вуютную маленькую столовую и с опаской посмотрел на молодую жену, которая, так ине доев завтрака, сидела, устремив взгляд в окно, на шумную лондонскую улицу.

— Чариз, в последние дни тебя что-то беспокоит?