ударной кавалерии и не уступает мне в статусе ни в чём. Через несколько десятков секунд я обнаружил себя вне шатра с твёрдой уверенностью в том, что я должен сходить и принести вещи. Я проанализировал чувства и понял, что я ни на секунду не соглашался с идеей того, что я должен идти. Почему же я здесь? Память услужливо подкинула ряд случаев, когда я точно так же выполнял желания Ангелы, ничуть с ними не соглашаясь. Вывод был достаточно очевидным: основной способностью Ангелы было умение внушать окружающим свои приказы. Так вот почему граф так легко избавился от неё… Похоже на то, что даже если я использую её как любовницу и буду бить каждый день, они сделают вид, что ничего не происходит, лишь бы обратно её не вернули.

Я вернулся в шатёр и напрямую спросил об этом Ангелу. Девушка сникла и отвернулась:

— А ты думаешь, как я выживала со своими пакостными родственниками? Они надо мной издевались каждый день, не слушали никогда, даже тогда, кода я говорила, что мне смертельно больно или обидно. Так я стала раздавать им приказы, а они слушались. Против своей воли. Ты теперь меня выгонишь?

По голосу Ангелы я понял, что она плачет.

— Наоборот. Теперь я как раз готов на тебе жениться. Хоть сейчас. Потому, что теперь ты искренняя и уязвимая. Теперь мне хочется тебя защищать. Только не применяй больше внушения. Мы должны быть честными друг с другом.

Я подошёл к Ангеле и обнял. Проклятие, я просто хотел утешить ребёнка. Кто же ожидал, что она меня обнимет и поцелует? И будет целовать долго и сладко. Руки, привычные к ублажению Ва, сами пошли к шее и бёдрам, ухватили её между ногами. Девушка даже не подумала сопротивляться, только плотнее прижалась. Тут в шатёр вошла Ва, которая по идее уже должна была подходить к лечебнице.

— О, какие вы молодцы! Двигаетесь в правильном направлении! — обрадовалась Ва.

— Ва, ты не к месту.

— Очень даже к месту, — сказала Ва и сдёрнула с меня штаны.

Я прижал к себе Ангелу, поцеловал её в щёчку:

— Не обращай внимания на этого мастера плотских дел.

Ангела погладила меня по мужскому органу и вернула руку на плечо.

— Не останавливайся, малышка, вперёд, в атаку! — воодушевилась Ва, схватила руку Ангелы и положила мне на попу. И только тут она заметила слёзы на глазах у девушки.

— Ой, кажется, я правда не к месту, — допёрла наконец жрица.

— К месту, к месту, не извиняйся, — сказала Ангела, опустилась на колени и с интересом рассмотрела мужской орган, погладила его ещё раз. После чего отвернулась и пошла собираться на тренировку.

Глава 10

Второй тур Асмирского балета

Две недели шла напряжённая учёба. Тренировалась только кавалерия, учились по условным сигналам быстро наступать и быстро отступать. Потом нам объявили приказ: вся кавалерия уходит на перехват огромного обоза, который идёт на усиление городка противника. От успешности этого набега зависит, будет ли зимой этот городок кочевников проблемой или нет. Вся пехота оставалась в лагере, под прикрытием гуляй-городов и постоянных укреплений.

Государь распорядился танцевать полный балет перед выходом на битву. Ва радовалась тому, что может не танцевать и спокойно заниматься подготовкой лекарств, пока ей лично не принесли из штаба приглашение присутствовать в ложе для почетных гостей. Пришлось одеваться покрасивее.

Оказалось, что Ангела очень неплохо знала все па всех отделений балетов. Мы с ней всё время ошибались, но окружающие взрослые ошибались ещё больше, при этом они искренне веселились. Было даже завидно, что мы, сосредоточенные на фигурах балета, так веселиться не могли. Ва торчала за загородкой для уважаемых кочевников и развлекала их светской беседой, от чего устала намного больше, чем мы.

Сигура в числе других раненых тоже участвовала в балете. Кто не мог ходить, тех положили или посадили рядом, кто мог ходить, тем выделили отдельную колонну. Для возвращения раненых домой командование сформировало большой обоз с конвоем, их должны были отвезти назавтра, сразу после ухода боевых отрядов. Но для начала они должны были принять участие в балете.

В поход выступила действительно вся кавалерия, все, кто держался в седле, даже Ангела пошла. Как выяснилось позже, у мамы Ангелы была более сильная способность в области ясновидения и положение противника на карте она указывала точнее. Но талантами Ангелы главнокомандующий тоже не пренебрегал. Каждое утро до сигнала к движению к нам являлся посыльный из штаба и клал перед девушкой копию карты.

Вышла не только кавалерия, за войском двигалось огромное количество лёгких повозок, приспособленных для быстрого движения по бездорожью. У них были огромные колеса, почти в мой рост, и всего одна ось. Только половина из них везли продовольствие, остальные шли пустыми. Генерал зачем-то взял с собой даже десяток лёгких катапульт.

На мой удивленный вопрос, зачем тащить пустые повозки, отец со смехом ответил, что это для таких дураков, как я, кто любит врагу в пасть прыгать, и обратно поедет сильно порезанным. Отец тоже пошел, несмотря на то, что нога гнулась ещё не очень хорошо.

Двигались мы очень быстро, проходя за день огромное расстояние. Про такое передвижение говорят «обгоняя вести о самих себе». Даже еду старались не готовить, генерал заранее всех предупредил, что первые три дня придётся есть только хлеб, сушеное мясо и копчения. Насколько я понимаю, мы забрались в тыл кочевникам вёрст на шестьсот — семьсот. В уме не помещались расстояния, на которых велась эта война.

Ещё в первый день я обнаружил, что песни Радо могут веселить не только кочевников. Когда к концу первого дня я устал пытаться удерживаться на болтающемся седле и начал оглядываться, то обнаружил, что все окружающие меня люди хмуро трясутся на своих лошадях и уже почти дошли до предела.

Я начал напевать один из наших маршей, весело и радостно. Народ начал просыпаться, включать сознание. Кое-кто начал подпевать. Все сразу приободрились, подтянулись. А я понял, что теперь никогда не смогу забыть о том, что можно следить за эмоциональным состоянием окружающих и подправлять его. Похоже, Радо учил меня песням именно для того, чтобы я научился именно этому умению контроля своего состояния и состояния окружающих.

Во время очередного перехода наш отряд под командованием отца был назначен в дозор. Мы должны были двигаться слева и чуть впереди от основного потока. Дорог тут не было нигде, но путь слева от намеченного для движения армии был сущим наказанием. Сплошные промоины,