что Райли говорил всем, что я «симулирую» травму. Я слышал об этом и от других.

Я не буду врать. Это задело меня. Если бы он просто отвел меня в сторону и сказал: «Эй, у нас больше не складывается. Пришло тебе время уйти», мы могли бы поговорить по существу. Мы могли бы избежать всей той мерзости, которая случилась потом. Я не пытаюсь пристыдить мужика, но я не люблю, когда люди лгут обо мне. Не надо говорить своему владельцу, что я симулирую после всего того, что я сделал для твоего города, твоей команды и тебя лично.

Как только меня обменяли в «Финикс», их физиотерапевты сразу поставили меня на ноги. Они поняли, что все это время меня лечили неправильно.

Инструктор «Финикса» по физподготовке, Аарон Нельсон, решил мою проблему. Он и его коллеги из штаба «Финикса» творили чудеса, за годы работы вернув в строй многих травмированных спортсменов, в том числе Гранта Хилла, Антонио МакДайесса и Стива Нэша, у которого много лет были хронические проблемы со спиной.

А еще он свел меня с чуваком по имени Майкл Кларк, который работал в «Санс» физиотерапевтом команды – он объяснил мне, что мое тело сбоило из-за многочисленных «осечек». Мой палец на ноге, подвергшийся хирургическому вмешательству, перестал сгибаться, что вызывало нагрузку на лодыжку и мешало ей правильно вращаться. Это провоцировало проблемы с бедром и выше, с тазобедренным суставом и даже ягодичными мышцами.

Все проблемы восходили к моему дурацкому артритному пальцу. Из-за того, что палец не хотел сгибаться, я прыгал, отталкиваясь от подушечек стопы. Это изменило мою походку и то, как я прыгал, а еще подвергло колоссальной нагрузке остальную часть ноги. Была словно цепная реакция.

Никто в Майами не догадался связать друг с другом эти факторы. Аарон Нельсон и Майкл Кларк были первыми, кто это сделал. Они провели тщательный осмотр и начали заставлять меня работать над укреплением мышц кора, над гибкостью и умением держать баланс. Они смогли добиться того, что мои ягодичные мышцы вновь стали правильно сокращаться. Мне потребовалось несколько недель, но к концу февраля я снова был готов играть.

Как только я вернулся на площадку, Пэт, должно быть, позвонил своему приятелю Биллу Уолтону, потому что не успел я и глазом моргнуть, как Билл уже выступал на телевидении со словами: «Шак бегает, и на вид с ним все хорошо. Почему он не мог так же в «Майами»?»

Меня это сильно оскорбило. Вот этот Билл Уолтон, который был травмирован большую часть своей карьеры, который даже судился с врачом команды, потому что считал, что его сломали, будет говорить обо мне и моих травмах? Ну уж нет. И не подумаю сидеть молча и слушать эту ересь.

Конечно, журналисты спрашивали меня об этом. Я сказал им: «Я слышал комментарии мистера Уолтона и считаю, что мистер Уолтон нарушил 7-й пункт 225-й статьи кодекса Иерархии Больших, а это означает, что его послужной список недостаточно хорош, чтобы рассуждать о том, что я сделал».

Билл Уолтон выиграл два чемпионства – и одно из них благодаря Ларри Берда, на чьей жопе он доехал до титула. У меня на тот момент было четыре перстня. И он мне будет рассказывать что-то про победы? Он за карьеру набрал около 6000 очков. Я свою завершил, перевалив отметку в 28 000. Поэтому я не считал, что он имеет право говорить обо мне в таком ключе. Когда он высказался обо мне первые пару раз, я не стал обращать внимания. Я всегда выказывал ему уважение, которого заслуживают все большие. Но когда он продолжил комментировать, я решил, что с меня хватит.

Я сказал: «Я смотрю на то, что сказал мистер Уолтон, и понимаю, что люто ненавижу одну вещь – лицемерие. Так что раз я «симулирую» свою травму, то тогда вся его игровая карьера – одна сплошная симуляция».

Меня напрягают люди вроде Билла Уолтона. Вы знаете этот типаж – чувак, который летает вместе с командой в одном самолете и лижет зад тебе и твоим партнерам, но стоит ему только прийти на телевидение, как он тут же начинает громить эту команду и говорить о тебе так, будто ты какой-то второсортный лавочник.

Выкажи немного уважения, Билл. Не надо говорить со мной так, будто я – пустое место. Мы в одном с тобой клубе – в Клубе Больших, в Клубе 50 лучших игроков в истории, в Чемпионском Клубе.

Среди больших принято негласное правило. Мы осознаем физическую нагрузку, которая выпадает на наши тела, и ту критику, которую нам приходится выслушивать из-за того, что считают, будто баскетбол намного легче, если твой рост выше 2,10. Это не так, он не легче. Ты это знаешь, Билл, но все равно решил нарушить кодекс.

Пэт всем рассказывал, что мне не становилось лучше из-за того, что я отказался проходить тот курс реабилитации, который они для меня составили. Я перестал ему следовать, потому что он попросту не работал. Инструктор «Майами» Рон Калп проводил сеансы электростимуляции, но они не помогали.

Выходной билет из города мне был выписан в середине февраля. Тогда между Пэтом и игроками была большая напряженность. В общем, мы собирались начать тренировку, но Джейсон Уильямс зашел в зал с опозданием секунд в десять.

Пэт в типичной своей манере начинает ругать его и вопить: «А ну пошел на хрен отсюда!»

Они с Джей Уиллом начинают орать друг на друга, Джей Уилл разворачивается, чтобы уйти, и пинает стеллаж с мячами. Он брызжет жвачкой Wrigley во все стороны. Он уходит прочь, а я говорю: «Джей Уилл, вернись. Не надо никуда уходить».

Пэт слышит это и начинает срываться на мне. Теперь Джей Уилл уже на моей стороне. В каком-то смысле я нес ответственность за него, потому что привел его в нашу команду.

Я говорю Пэту, что мы команда и нам нужно держаться вместе, а не выгонять ребят из спортзала. Пэт кричит на меня и говорит, что, если мне это не нравится, я могу тоже убираться с тренировки куда подальше.

Тогда я сказал ему: «А почему бы тебе не заставить меня?»

Я делаю несколько шагов в сторону Пэта. Удонис Хаслем подскакивает ко мне, но я сгребаю его в сторону. Потом меня пытается схватить Зо. Я отшвыриваю его в сторону, как тряпичную куклу.

Теперь мы с Райли оказываемся лицом к лицу, подбородок к подбородку. Я пытаюсь ткнуть ему пальцем в грудь, а он все время смахивает мой палец прочь, и обстановка накаляется. Становится шумно. Он орет: «Пошел ты!», а