Зо пытается успокоить нас обоих, и я слышу в его голосе монотонную панику. Он все повторяет: «Нет, здоровяк, нет, здоровяк, нет!» Наконец я поворачиваюсь к нему и говорю: «Не волнуйся. Я не буду бить его. Ты что, думаешь, я совсем сбрендил?»

Тут Пэт решает, что тренировка окончена. Он выходит из зала и спускается в свой кабинет внизу, а остальные просто стоят, как вкопанные. Никто не понимает, что делать. Думаю, они были весьма шокированы, потому что это был первый случай на их памяти, когда кто-то посмел дать отпор Пэту.

Все как будто начали понемногу пятиться от меня, потому что на лице у меня было убийственное выражение: «Шак сейчас слетит с катушек». Они знали, что в таком состоянии ко мне лучше не лезть.

Очевидно, эта ситуация стала моим концом в «Майами». Пэт знал это, и я знал это. Я позвонил своему дяде Майку и своему агенту Перри Роджерсу и сказал им: «Давайте запросим обмен прежде, чем он возьмет эту историю под свой контроль». Я знал, что поскольку Пэт – маньяк контроля, он обязательно захочет повернуть ситуацию в свою пользу.

В конечном счете мне было немного грустно из-за всей этой истории, потому что город Майами очень тепло ко мне относился, и я не хотел проявлять неуважение к болельщикам команды. Кроме того, я любил владельца «Майами» Микки Арисона. Он был лучшим владельцем из всех, с кем мне доводилось общаться. Он был дружелюбен, обходителен, щедр и добр. Он поддерживал нас, но никогда не вмешивался – так должен вести себя каждый владелец.

Я не большой трепач, но когда я только приехал в Майами, мистер Арисон пригласил меня на свою роскошную яхту. Он сказал мне: «Я рад, что ты здесь. Продажи билетов подскочили, и я думаю, что мы можем выиграть чемпионство. Если тебе что-нибудь потребуется, просто позвони мне».

Вот какой стадии достигли наши с ним отношения. Я не из тех, кто часто тусуется с владельцами, но всякий раз, когда мы с ним виделись, я получал удовольствие от общения, даже если мы просто обменивались приветствиями: «Эй, как дела? Шалом!» Уверен, что Пэт жаловался ему на меня. Уверен, он говорил ему, что я симулирую травму, и Микки это, скорее всего, не обрадовало.

Из всего случившегося меня больше всего расстроило именно это. До сих пор не могу поверить, что Пэт сомневался в том, что я не мог играть из-за травмы. Они хотели заставить меня пройти реабилитацию, а потом швырнули мне это в лицо, когда я ушел из команды, потому что не хотел делать то, чего они от меня хотели, но я им попросту больше не доверял. Сколько еще раз я должен был слетать в Калифорнию, чтобы там мне вкалывали иглы в ноги, прежде чем кто-нибудь сказал бы: «Эй, а может, это и правда не работает?»

Вскоре после того небольшого инцидента с Пэтом он позвонил Перри и сказал ему: «Все кончено. Мы обмениваем Шака». Перри ответил: «Давай я прилечу, и мы все обсудим». Пэт сказал: «Нет, все кончено».

Он сказал Перри, что они договорились об обмене меня в «Финикс». Перри позвонил мне и сказал: «Что думаешь?» Я незамедлительно ответил: «Поехали».

К моменту моего ухода из «Майами» в моих отношениях с Ди Уэйдом все было далеко не так гладко, как вначале. Все было не плохо, но и не хорошо. Уверен, кто-то нашептывал ему: «Держись от Шака подальше, у него проблемы». Люди спрашивали у меня, не расстроило ли меня то, что Ди Уэйд не встал на мою сторону, но нет, не расстроило, потому что против Пэта переть нельзя. Если попрешь, тебя выдавят, а Ди Уэйд хочет оставаться в «Майами» до конца своей карьеры.

Сейчас он полноценная звезда команды. Очень талантливый малый. Сожалею ли я, что мы не остались друзьями? Не знаю. Суть не в этом, на самом деле. Наша задача – выигрывать чемпионства. Вместе мы выиграли один титул, и именно это я запомню о Дуэйне Уэйде.

Когда Пэт обменял меня, он стал отрицать, что у нас с ним были проблемы. Он сказал прессе: «Я любил Шака, когда он к нам только пришел, и люблю его по сей день».

Он говорил неискренне. Его бесило то, что я вывел его на чистую воду. Ему не нравилось, когда ему бросали вызовы. Уверен, что он считал, будто я пытался разрушить созданную им культуру. Возможно, он был прав. Я считал, что эта «культура» нуждается в доработке.

Самое грустное во всем этом то, что все это можно было исправить, просто наладив коммуникацию друг с другом. Пока я в курсе происходящего, все в порядке. Будь честен со мной, и у нас все будет пучком. Не надо говорить мне: «Мы любим тебя, мы любим тебя, ты помог нашей франшизе громко заявить о себе», – а спустя несколько дней объявлять об обмене меня в другую команду. Просто будь со мной честен. Говори со мной, как мужчина.

Я до сих пор слышу голос Пэта: «Я собираюсь снять с балки джерси нашего «двенадцатого игрока» Майкла Джордана и повесить на ее место твою джерси с 32-м номером. Ты так много сделал для этой франшизы. Твоя джерси станет первой, поднятой над трибунами нашей арены, первой, которую «Хит» выведет из обращения».

А в следующую секунду меня уже нет в команде.

27 февраля 2009 года

«Финикс», Аризона

Шакил О’Нил занял позицию в посте и стал ждать, пока его сдвоят опекуны.

Но они так и не подошли.

«Тренер, – сказал он боссу «Санс» Элвину Джентри, пробегая мимо скамейки запасных, «одиночная опека».

Джентри схватил разыгрывающего Стива Нэша и проинструктировал его: «Пасуй мяч здоровяку».

Шаку оставалась неделя до тридцать седьмого дня рождения, но он словно где-то откопал машину времени. Сразу несколько игроков «Торонто», включая Криса Боша, пытались остановить его, но Биг Кактус продолжал наказывать их данками, джамп-хуками и путбэками. Когда он закончил, на его счету было 45 очков при 20 точных бросках из 25 – самый результативный вечер за последние шесть лет.

«Думаю, я единственный игрок, который, глядя на всех остальных центровых в лиге, думает: «О, а вот и жареная курочка подоспела», – сказал после матча Шак.

«Санс» победили «Торонто» 133:113, и в тот день тренер «Торонто» Джей Триано признал, что в его команде «не было равных Шаку».

Позже Шак сказал, что эта игра показала, что, несмотря на свой возраст, он по-прежнему может решать исход игр, если его