нас на лошадь, ты откроешь одни из ворот города, и мы выйдем этой ночью. Никто не осмелится [напасть] на нас, так что мы дойдем до земли ал-Джазира и Дийар Раби'а[928], соберем богатства и людей, двинемся в Сирию, войдем в Египет. Войска и богатства умножатся, и государство вновь повернется [к тебе] лицом». [Тогда ал-Амин] сказал: «Вот, клянусь Аллахом, совет!» И он решился на это, вознамерился [свершить это] и устремился к этому.

/420/ У Тахира в глубине дома ал-Амина были невольники и слуги из приближенных ал-Амина, посылавшие ему известия час за часом. [Тогда] пришло известие к Тахиру вовремя, и Тахир испугался, узнав, что это [верный] совет, если [ал-Амин] так поступит. И [Тахир] послал к Сулайману б. Абу Джа'фару, к Ибн Нахику и ас-Санди б. Шахику, бывшим с ал-Амином, [чтобы] они отвратили его от этого совета — «а то я разорю ваши дома и поместья, уничтожу благодать вашу и погублю ваши души». [Тогда] они вошли к ал-Амину в ту же ночь и отвратили его от этого совета. Приплыл за ним Харсама в харраке к Баб Хурасан. Ал-Амин позвал лошадь свою, [которую] звали аз-Зухайри, — с белой звездочкой во лбу, с белыми ногами, гнедую, с подстриженным хвостом, — позвал сыновей своих Мусу и 'Абдаллаха, обнял их, прижал [к себе], заплакал и сказал: «Аллах [будет] нам вместо меня. Не знаю, встречусь ли когда с вами, или нет». На нем [были] белые одежды и черный тайласан[929], а перед ним [стояла] свеча. Вот пришел он к Баб Хурасан, к береговому откосу. Харрака [уже] стояла. Он спустился, влез в нее и поцеловал Харсаму между глаз. Тахира известили о [том, что ал-Амин] вышел, и он послал людей из [числа] гератцев и прочих, [а также] матросов в лодках к берегу. С Харсамой было немного людей. Появились нагие сторонники Тахира, нырнули под харраку, и она перевернулась с теми, кто был в ней. У Харсамы не было [иной] заботы, кроме как спасти последний вздох души своей. Он ухватился за лодку, поднялся в нее из воды и бежал в свой лагерь на Восточной стороне. А Мухаммад разорвал одежды на себе, поплыл и [таким образом] попал [к людям], ехавшим в лагерь Карина ад-Дайрани, невольника Тахира. Некий рулевой взял его, почувствовав запах мускуса и благовоний, и привез его к Карину. [Тот] спросил у Тахира разрешения [убить Мухаммада], которого [тем времени] к нему привезли. [Известие о] разрешении пришло по дороге, и [Мухаммада убили] по дороге, а он кричал: «Аллаху мы [принадлежим] и к Нему возвращаемся. Я сын дяди Посланца Аллаха, да пребудет с ним благословение и приветствие Аллаха, и брат ал-Ма'муна!» [Тем временем] его рубили мечами, пока он не похолодел, и [тогда] взяли его голову. Это была ночь воскресенья пяти [ночей], оставшихся от [месяца] ал-мухаррам сто девяносто восьмого года (28.09.813).

/421/ Упомянул Ахмад б. Саллам[930], [который] был вместе с ал-Амином в харраке; когда [харрака] перевернулась, он выплыл. [Ахмада] схватил некий сторонник Тахира и захотел его убить. [Тогда Ахмад б. Саллам] соблазнил его десятью тысячами дирхамов, [которые обещал] принести ему утром той ночи. Сказал [Ахмад б. Саллам]: Меня ввели в темную комнату, и вскоре ко мне вошел голый человек, на нем были только шаровары и чалма, [которой] он закрыл лицо. На плечах у [вошедшего] было какое-то тряпье. Его посадили со мной и наказали бывшим в доме нас стеречь. Когда в доме [все] успокоилось, он снял чалму с лица, и я увидел, что это Мухаммад. [Тогда] я прослезился и вспомнил [о былом]. [Ал-Амин] посмотрел на меня, потом сказал: «Кто ты такой?» Я сказал: «Твой маула, господин мой». Он сказал: «Который из маула?» Я сказал: «Ахмад б. Саллам». Он сказал: «Я знаю тебя и без этого. Ты приходил ко мне в ар-Ракке[931]?» Я сказал: «Да». Потом он сказал: «О Ахмад!» Я сказал: «Вот я перед тобой, господин». Он сказал: «Приблизься ко мне и прижми меня к себе, ибо я чувствую страшное одиночество». Сказал [Ахмад б. Саллам]: И я прижал его к себе и [почувствовал], что у него сильно билось сердце. Потом он сказал: «Скажи мне о брате моем ал-Ма'муне — жив ли он?» Я сказал ему: «Так из-за кого же эта битва?» Он сказал: «Да обезобразит их Аллах! Они сказали, будто он умер». Я сказал: «Да обезобразит Аллах твоих вазиров. Они довели тебя до этого». [Тогда] он сказал мне: «Ахмад, это не место [для] упреков. Не говори о вазирах моих [ничего], кроме хорошего. Нет на них вины. Я не первый, кто взялся за дело и не сдюжил его». Я сказал: «Надень мое покрывало, сбрось эти лохмотья, что на тебе». И он сказал: «Ахмад, чье положение было подобным моему, для того это тяжело». Потом он сказал мне: «Ахмад, я не сомневаюсь, что они отвезут меня к брату моему. Полагаешь ли ты, что он убьет меня?» Я сказал: «Нет. Родство [заставит] его смилостивиться над тобой». И он сказал: «Вряд ли. Царство бесплодно — у него нет родства». [Тогда] я сказал ему: «Поистине, пощада Харсамы — это пощада брата твоего». Он сказал: «[Так] я научил его прощать и помнить [об] Аллахе». Пока мы так разговаривали, растворилась дверь комнаты и к нам вошел человек в [полном] вооружении. Он посмотрел в лицо Мухаммаду, удостовериваясь, он ли это. И когда он удостоверился, вышел и запер дверь. Это был Мухаммад ат-Тахири[932]. Сказал [Ахмад б. Саллам]: [Тут] я понял, что [ал-Амина] убьют. За мною осталась молитва витр[933], и я испугался, что меня убьют, а я не помолюсь. И я встал, чтобы помолиться. [Тогда Мухаммад] сказал мне: «Ахмад, не отдаляйся от меня /422/ и молись рядом со мной, ибо я чувствую сильное одиночество». И я приблизился к нему. Вскоре мы услышали топот коней и стук в дверь дома. [Потом] дверь растворилась, и на пороге появилось несколько персов с обнаженными мечами в руках. Почувствовав [их появление], Мухаммад поднялся и сказал: «Ахмад, Аллаху мы [принадлежим] и к Нему возвращаемся. Пропала, [клянусь] Аллахом, душа моя на пути Аллаха. Разве нельзя что-нибудь придумать? Разве нет спасителя?» [Персы] подошли и встали у двери комнаты, в которой мы [находились]. И они принялись говорить друг другу: «Ступай вперед» и друг друга подталкивать. [Тогда] Мухаммад взял в руку подушку и сказал: «Я сын дяди Посланца Аллаха,