– Скажи мне, Анна, все эти девушки, которых ты перечислила, тоже живут в сеньориях вдоль реки Святого Лаврентия? – спросил Дэвид Рок.

– Да, за исключением Луизы Шарметт. Она дочь торговца и, между прочим, ужасная кокетка. Я очень боюсь ее! – ответила Анна.

– Пьер Ганьон рассказывал мне, что этот интендант Биго самый порочный человек во всей Новой Франции, – заметил Дэвид Рок.

– Ох уж этот Пьер Ганьон! – ответила Анна. – Ему все на свете известно. Но ты должен знать, Дэвид, что интендант Биго – самый могущественный человек в Новой Франции после короля.

Анна подняла глаза и посмотрела на юношу, который взглянул в их бездонную глубину, и слова, которые он намеревался произнести, замерли у него в горле.

– Дэвид, я не особенно внимательно прислушивалась к тому, что ты мне говорил… Я пыталась набраться храбрости и попросить тебя подарить мне этот пороховой рог. Пожалуйста, можно мне считать его своим? Я бы не променяла его ни на какие богатства в мире!

Дэвид Рок тут же почувствовал, что все, что он сказал, не имеет смысла.

– Анна… Ты говоришь правду?

– Ну конечно!

– Не только для того, чтобы сделать меня счастливым? Скажи мне!

Густая краска начала медленно заливать лицо девушки; темная синева ее глаз потемнела еще больше.

– Дэвид! Этот рог и те слова, что ты вырезал на нем, значат для меня больше, чем все школы в мире и все важные джентльмены на свете… Если только слова эти правдивы.

– Они правдивы, клянусь Богом! – горячо воскликнул юноша.

– Можно мне взять его?

– Можно.

Радостный смех девушки был подобен нежной красоте окружающего их вечера.

– В таком случае ты можешь оставить на другой раз все, что собирался сказать об этих глупых джентльменах, школах и так далее. Я непременно должна узнать, что еще вырезано на этом роге.

Теперь, когда тревога покинула сердце Дэвида Рока, он снова сияющим взором смотрел на ту чудесную страну, которую запечатлел острием ножа на пороховом роге; он взял рог из рук девушки, которая прижалась щекой к его рукаву, чтобы не упустить ни одного слова и не проглядеть какой-либо детали. Юноша рассмеялся тем мягким смехом, за который Анна полюбила его, когда оба были детьми; он наклонился и прижался губами к шелковистым волосам девушки, а потом выпрямился и указал на синюю даль, терявшуюся за горизонтом:

– Вон там живут англичане, которые день и ночь строят заговоры, чтобы уничтожить нас, и покупают наши скальпы у индейцев наравне со шкурками бобров. Если бы они могли, то с удовольствием предали бы каждого француза ирокезам, чтобы те сожгли нас на медленном огне.

В голосе юноши слышались злоба и горечь; Анна Сен-Дени обеими руками обхватила его руку и прижалась к нему; она знала, что каждый раз, когда Дэвид говорит об англичанах и об их союзниках-индейцах, он вспоминает своего замученного и убитого отца.

– О, как я ненавижу их! – воскликнул он. – Крестиками на роге я отметил места, которые заселили англичане.

Девушка только кивнула в ответ. Она вполне понимала Дэвида и не меньше его любила Новую Францию.

– А вот здесь река, – продолжил Дэвид, проводя пальцем по линии, вырезанной на роге. – Это единственная линия, которая отделяет нас от врагов. Поэтому король подарил таким воинственным сеньорам, как твой отец, земли вдоль реки Ришелье[8], чтобы они могли преградить путь неприятелю в случае его вторжения и помешать продвинуться вглубь страны.

– Здесь, на озере (которое мы называем Сакраменто, а англичане – озером Лейк-Джордж), расположена первая английская крепость – форт Эдвард, а дальше форт Уильям Генри. Возле каждого из этих фортов я вырезал лающего пса, ибо англичане лают на нас и кусают, когда только представляется возможность.

– Думаешь, они когда-нибудь доберутся до нас?.. Их лающие псы?.. – шепотом спросила девушка.

– Нет, если только ваши джентльмены из больших городов будут иметь достаточно мужества, чтобы драться, – ответил ей Дэвид Рок.

– Вовсе не мои джентльмены, – упрекнула его девушка. – Вовсе не мои.

– От этих лающих псов, – продолжил юноша после недолгого молчания, в продолжение которого он, казалось, обдумывал ее слова, – мы переходим к нашему озеру Шамплен. Вот здесь, где я вырезал французский флаг на верхушке разбитой сосны, находится место, которое индейцы племени минго называют Тикондерога. Тут мы в скором времени начнем строить форт.

– Ты говоришь как человек, все помыслы которого сосредоточены на войне, – сказала Анна. – Почему «мы начнем строить форт», Дэвид? Зачем тебе это? Разве не построят его без тебя солдаты короля?

Тихим, размеренным голосом Дэвид ответил:

– Наступает время, Анна, когда каждая винтовка Новой Франции будет нужна для того, чтобы преградить путь этим варварам. Я знаю, о чем говорю. И такие винтовки, как моя, лучше винтовок солдат.

– Наши враги могут прийти от этого места, где стоят лающие псы, к озеру Шамплен и дальше, к реке Ришелье, а потом вниз по течению к… нам?

– Да. Затем они направятся к Монреалю, Квебеку и к каждому дому в Новой Франции, если мы, живущие на реке Ришелье, не сдержим их натиска.

– Ты рассуждаешь с еще большей уверенностью, чем мой отец, – с сомнением в голосе заметила Анна. – Но мой отец говорит только о мире, он верит в силу Франции. И точно так же говорят и думают те, кто живет в Квебеке, Дэвид.

– В лесах мы знаем то, чего не знают в Квебеке, – возразил Дэвид Рок. – В то время как ваши джентльмены танцуют, играют в карты и копят богатства, эти лающие псы становятся все озлобленнее, все голоднее. И это не мои слова, Анна. Это слова…

– Чьи?

– Черного Охотника.

Он медленно и тихо произнес последние слова, точно в них крылась некая тайна, которую даже ветерок не должен был слышать.

У девушки в первое мгновение перехватило дыхание, она напряглась, словно вдруг почувствовала вражду к своему юному другу.

– Он снова был здесь?

– Да. Приблизительно за месяц до того, как ты вернулась из школы в Квебеке, он явился к нам однажды темной ночью. Я спал в это время и видел все тот же страшный сон. Мы провели с ним две недели в лесах, расположенных на юге; заходили в самую глубь неприятельской земли, вплоть до свинцовых копей в долине Хуанита. Я сопровождал его до форта Уильям Генри и сам видел этих лающих псов. Но так как я был вместе с Черным Охотником, англичане меня не боялись. Я видел много свежих скальпов, которые индейцы сушили, натянув на круглые обручи…

Анна медленно отодвинулась от него. Она слегка побледнела, и в ее глазах появилось то испуганное выражение, над которым Дэвид не раз смеялся.

– И твоя мать разрешила тебе уйти… не опасаясь за твою жизнь?..

– Ты забываешь, Анна, что она не боится Черного Охотника, как ты.

Он рассмеялся и взял девушку за руку. В продолжение нескольких секунд Анна пристально смотрела на него – так пристально и пытливо, что с губ Дэвида исчезла улыбка.

Они долго стояли и молча глядели друг другу в глаза. А потом, когда девушка, казалось, прочла в его глазах все, что ей нужно было знать и что он пытался скрыть от нее, она перевела взгляд на рог и сказала:

– Ты еще не закончил рассказывать мне про рог, Дэвид. Ты говорил про реку Ришелье, которая сливается с рекой Святого Лаврентия. В таком случае на этих скалах расположен Квебек, правда? А на том острове – Монреаль, а там, на севере, наверное, земли Верхней Канады. Но я вижу здесь много такого, чего не понимаю. Вот здесь, например, нечто вроде алтаря, возле которого стоят две фигуры, словно ангелочки, а неподалеку сидит какое-то жалкое существо с удочкой в руке.

– В этом леске, – торжественным голосом ответил Дэвид Рок, – стоит большой дом; это поместье Сен-Дени. Этот ангелочек – ты сама, а то жалкое существо, которое сидит с удочкой, – это я, Анна.

– Скажи, пожалуйста, Дэвид, что мне делать: