— Это вы закрыли дверь, чтобы мы не могли войти?

— Я не закрывал дверь.

— Вы ее закрыли. Вы что, специально это сделали?

— Я не закрывал дверь. — Ботболт был воплощениембуддистского спокойствия. — Я подошел сюда лишь сейчас. Услышал голоса иподошел.

— Тогда кто ее закрыл?

— Не знаю.

— То есть как это не знаете?! Кто-то злонамеренно решилобречь нас на смерть, а вы не знаете!

— Если бы кто-то хотел злонамеренно обречь вас насмерть, он вряд ли посоветовался со мной, — наставительно подняв палец,произнес Ботболт.

Я даже рот раскрыла от изысканности этой фразы. Нет, он былсовсем не таким простым, каким хотел казаться, наш храмовый служка. Если бызвезды при его рождении встали по-другому, он вполне мог занять местодалай-ламы. Или писать стихи на шелке в беседке, посреди пруда суточками-мандаринками.

— Не морочьте мне голову, Ботболт! Если это сделали невы, тогда кто же это сделал?

Ботболт легонько отодвинул Чижа и подошел к двери. Затемщелкнул замком, приоткрыл ее и тотчас же снова захлопнул.

— Дверь просто захлопнулась, — торжественнообъявил он и принялся протирать ручку салфеткой. — Вы забыли, что этоанглийский замок. Нужно было поставить его на предохранитель. Опустить собачку.Вот так.

Я с укоризной посмотрела на Чижа. Если бы у него неоказалось ключа… Страшно даже представить, что бы произошло с нами, если бы унего не оказалось ключа!

— Не надо меня лечить! — взвился Чиж. За токороткое время, что мы были знакомы, я, кажется, уловила доминанту в беспокойномхарактере оператора Пети: он терпеть не мог, когда кто-то указывал ему нанедостатки. Он хотел быть непогрешимым!

— Но это же очевидно, Петя. Вы забыли опустить собачку,и дверь захлопнулась, — решила я поддержать Ботболта.

— Я все сделал правильно. Я зафиксировал дверь… — Незакончив. Чиж махнул рукой и перескочил на более спокойную тему. — Как тамнаши дамы?

— Лучше, чем можно было ожидать. Может быть, хотитеперекусить? Я приготовлю.

— Вы еще выпить предложите!

Что ж, в доме, окутанном парами цианида, подобная ирониябыла вполне уместна. А о себе я могла сказать только одно: случившееся с Аглаейи двумя несчастными собачьими божками надолго отобьет у меня охоту квозлияниям.

— Я просто подумал…

— Когда вернется ваш хозяин, Ботболт? — строгоспросил Чиж.

— Думаю, он вернется…

Достойный ответ, ничего не скажешь!

— Я хотел спросить… — И без того мягкий голос Ботболтастал теперь податливее проститутки со стажем. — Что вы делали во дворе?

— Воздухом дышали, — отрубил Чиж. — Кстати, ятоже хотел спросить. В этой комнате… В аппаратной… Вы говорили о трехмониторах. Но там их восемь. Что, остальные пять не работают?

По лицу Ботболта, обычно невозмутимому, как кладбищенскаяограда в летнее утро, пробежала тень. Или мне только показалось?

— Мониторы остались от прежнего владельца. Его убилилет пять назад. Наверное, было за что, если целых восемь мониторов непомогли, — после небольшой лживой паузы сказал Ботболт. — А мойхозяин решил, что и трех работающих будет достаточно. Я ответил на ваш вопрос?

— В общих чертах. Ладно, идемте к нашим женщинам.

* * *

…“Наши женщины” сидели в столовой и под присмотром покрытогопростыней трупа Аглаи вяло переругивались.

За то время, что мы с Чижом отсутствовали, в их хорошозадекорированной неприязни друг к другу ничего не изменилось. Напротив, онавыкристаллизовалась и засверкала новыми гранями. И в отблеске этих гранейпо-новому засверкала женственная красота Дашки, и мужественная красотаРайнера-Вернера, и даже живительные капли стеклоочистителя “Льдинка”, которыйпринял на грудь режиссер Фара. Фара по-прежнему спал, прислонившись спиной кгорке с посудой. Дашка же расположилась возле камина — того, что был ближе ктеррасе. А Райнер-Вернер, чтобы хоть чем-то занять себя, подкладывал поленья вдругой камин — тот, что был ближе к кухне. На близкие контакты они не шли, ямимоходом этому порадовалась.

Наше появление прошло незамеченным: писательницы,оправившись от первого потрясения, живо обсуждали профессиональные проблемы.

— Представляю, как теперь подскочат ее тиражи! —Минна бросила взгляд на простыню и растянула губы в завистливой улыбке.

— Это ненадолго, дорогая Минна. — Tea тоже бросилавзгляд на простыню и тоже растянула губы. Но ее улыбка была скорееудовлетворенной. — Через год все и думать забудут, кто такая была АглаяКанунникова. Депутат Госдумы? Зубной техник из соседней поликлиники? Школьнаяподруга иллюзиониста Игоря Кио?.. Никто и не вспомнит, уверяю вас! А на местопавшего бойца встанут сотни новых. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.Смерть хороша только для больших писателей, она их украшает и придает иммонументальность. А для беллетриста это всего лишь бесславный конец карьеры.

— Вы правы, дорогая Tea. — Софья тоже решилавысказаться по такому животрепещущему поводу. — Для нашего брата,сочинителя текстов, жизни после смерти не бывает.

Впервые я посмотрела на беллетристических фурий с симпатией:в чем, в чем, а в здравом смысле им не откажешь.

— Ну, как вы здесь? — бодро спросил Чиж. —Успокоились, пришли в себя?

— Вы шутите? — хором воскликнули все трое. —Как можно быть спокойным на одном квадратном метре с трупом?..

— Да… Об этом я как-то не подумал. Посрамленный Чижнаклонился к моему уху и шепнул — Пойдем на кухню. Только тихо.

— Зачем?

— Ну, не целоваться же! — Чиж мелко мстил мне занеудавшийся любовный блицкриг в предбаннике. — Нужно кое-что проверить.

Стараясь не шуметь, мы юркнули в коридор. Впрочем,предпринятые Чижом меры безопасности были излишни: наши скромные персоны никогоне интересовали.

Перед тем как окопаться на кухне, Чиж сунул нос в кладовку.

— Значит, ты видела парней здесь?

— Да. Они накачались коньяком и спали.

— Понятно. Кладовку можно считать частью кухни, так чтовыходов здесь два: один в столовую и через нее в холл, где центральный вход.Второй — в оранжерею, через ту самую дверь, которая, по утверждению Ботболта,была закрыта. Из оранжереи опять же два выхода — один на террасу, к озеру. Идругой — в столовую и холл. В котором часу ты их видела?

Я задумалась: после обеда мы были приглашены на прогулку.Эпопея со спасением утопающего немца заняла полчаса — сорок минут от силы.Потом мы вернулись. Я оставила немца на диванчике в оранжерее и отправилась накухню. Чтобы встретить там Минну…