— С ума сойти, — поражаясь чужой наглости,пролепетала я, батюшка пробормотал:

— Антихристы. А Данила рявкнул:

— Ну я им… — И мы бросились за рабочим, которыйуказывал дорогу. Пелагея тоже бросилась за нами, следом Сенька и вся бригада.Само собой, и нищий пристроился. Но волновалась я совершенно напрасно:орудовали лопатами на могиле Турка вовсе не ночные гости, это подоспеладолгожданная эксгумация.

Заметив Родионова, я сбавила обороты, а потом спряталась запамятником, прихватив с собой и Сеньку: прямо возле сложенных в сторонке венковстоял Колесников.

— Совершенно ни к чему нам встречаться, —пробормотала я.

Батюшка с Данилой подошли к могиле, и Колесников им началчто-то втолковывать. Батюшка кивал, а Данила хмурился. Вслед за ним вскореначал и хмуриться и остальные. Двое мужчин давно скрылись в яме, и только комьяземли, выбрасываемые оттуда, указывали на то, что работа идет полным ходом.Наконец все столпились возле могилы и замерли в некотором недоумении, а затемначали переглядываться.

— Данила, — позвала я, убедившись, что Колесниковсильно занят и ему не до меня. Данила подошел, а я спросил а:

— Что там?

— Ничего, — развел он руками.

— Что значит «ничего»?

— А то и значит: ничегошеньки в могиле нет. Пустая.

— Как? — растерялась я. — А гроб?

— И гроба нет, покойничек тю-тю и гробик с собойприхватил. — Данила нахмурился, перекрестился и добавил:

— Прости, господи.

Я сжала кулаки в отчаянии, так как была совершенно уверена вправильности своей догадки, в гробу точно была наркота, ее на время спрятали, апотом извлекли, и появление на кладбище здоровячков с лопатами томуподтверждение. И вовсе не сон мне снился, когда я видела разверстую могилу,скорее всего в ту ночь героин и свистнули.

— Растяпы, — пробормотала я, испепеляя взглядомсотрудников правоохранительных органов. Правда, им на это было наплевать,пустая могила произвела на них такое впечатление, что ничего вокруг они уже незамечали. Если учесть, что оба — и Колесников, и Сашка Родионов — присутствовалипри погребении Турка, их чувства были мне вполне понятны. Теперь-то онинаверняка уверились в моей правоте, я могла злорадствовать сколько душе угодно,только что толку, раз героин-то тю-тю…

Через несколько минут могилу стали зарывать, вскоре вновьпоявился могильный холмик, который обложили венками.

— Сумасшедший дом какой-то, — прорычала я, и вэтот момент с соседней липы что-то грохнулось на землю, два клубка раскатилисьв разные стороны, причем один клубок был довольно большой, а другой поменьше иневероятно грязный. Сенька охнул, а я заорала:

— Стой, куда… — И предприняла попытку броситься следом,но от излишней торопливости споткнулась и хрястнулась на землю, бессильнопогрозила кулаком и едва не заревела от обиды.

— Дарья, ты как? — наклонясь ко мне, спросилСенька. Рядом с ним стоял Данила и с любопытством поглядывал на меня.

— Немедленно в свою комнату, — заявила яплемяннику. — И только посмей из нее выйти: сразу же в пустыню. — Яначала отряхивать джинсы и тут кое-что заметила в траве: это «кое-что» былорыжее с белыми пятнами. — Выходи, — сказала я Кузе, он нешевельнулся. Раздвинув траву, я ухватила пса за ошейник. — И не стыднотебе? — принялась увещевать его я. — Ты же приличный пес, а ведешьсебя как… авантюрист. — Услышав такое, пес зажмурился и прикрыл лапойморду. — Что, стыдно? — язвительно поинтересовалась я. — Идем,будешь на цепи сидеть, пока не перевоспитаешься. Твои дружки дурно на тебявлияют. — Кузя поднялся и, тихонько поскуливая, побрел за мной. УвидевДанилу, потерся головой о его ноги и опять вздохнул, что навело меня накое-какие мысли. Пока я их формулировала, Данила хлопнул себя ладонью по лбу ипробасил:

— Меня же в церкви ждут. — И бросился туда со всехног.

Батюшка был возле дома, сидел на скамейке с Родионовым. Япопросила разрешения приютить собаку, а потом, несмотря на тяжкие Кузинывздохи, определила его во дворе дома, за неимением цепи посадив на веревку.Сенька исчез в своей комнате и остаток дня старался не попадаться мне на глаза.

— Зачем кому-то гроб понадобился? — дождавшись,когда я сяду рядом, начал размышлять вслух Родионов.

— Не гроб, а героин, — обиделась я.

— Зачем же с собой гроб тащить?

— Понятия не имею. Зато точно знаю, что вы растяпы.

Александр Сергеевич хотел было что-то возразить, но я,небрежно махнув рукой, скрылась в доме, на просьбы вернуться не реагировала, ион в конце концов покинул кладбище. Потолковав на кухне с Пелагеей на тему «Чтож это делается», я решила во что бы то ни стало отыскать Ваську с Упырем иустроить им хороший нагоняй. Надо сказать, жажда деятельности буквальнопереполняла меня.

Для начала я вышла на центральную аллею и покричала:

— Васька, Серега!..

Откликнуться они не пожелали, а я прямо-таки рассвирепела.Решила было устроить на них охоту, использовав для этой цели Кузю, но, вовремявспомнив, что пес может переметнуться на их сторону, вернулась в дом, схватилаСенькин фонарь и универсальный ключ, после чего бросилась к салтыковскомусклепу, размахивая руками и изрыгая проклятия. Оказавшись перед железнойдверью, я малость поумерила свой пыл, потому что усомнилась: смогу ли ееоткрыть. Однако ключ легко повернулся в замке, дверь открылась, а я, включивфонарь, вошла в склеп, то есть во все тог же «предбанник», где не так давнообнаружила следы пребывания человека, которого поначалу приняла за бомжа, атеперь была уверена: это Упырь. Сразу же стало ясно: к моему визитуподготовились, ничто в мрачном подвале не указывало на то, что здесь кто-топроживал или прятался. Склеп был совершенно пуст, даже ящики исчезли. Постояв ипоглазев несколько минут на голые стены, я вздохнула, вышла на свет божий,заперла дверь и огляделась, нисколечко не сомневаясь, что Упырь с Васькой внастоящий момент наблюдают за мной. Наверняка они остались чрезвычайно довольнысвоей хитростью.

— Ну, ладно, — заявила я, все еще пылая гневом ижаждой мести.

Не желая тратить времени понапрасну, я устремилась кближайшему склепу, к тому самому, на фасаде которого были два ангела: бескрылыйи безголовый. Я вставила ключ в замочную скважину и тут услышала за своей спинойпокашливание, оглянулась и смогла лицезреть Данилу Дьяконова.

— Ты чего здесь? — спросила я.

— А ты? — удивился он.