— Истинно так, Дарья, о чем сожалею и лью горькие моислезы. Возвращаясь из гастронома, я и заметил подозрительную личность иустремился за ней. Но личность эта, достигнув склепа господ Плодомасовых, вдругчудесным образом испарилась… А сразу после этого кто-то мне по башке — тресь! —и я в отключке. А бутылку рядом со мной не нашли?

— Нет.

— Значит, этот гад забрал…

— Ох, что делается, — запричитала Пелагея. —За бутылку водки готовы человека угробить.

— Портвейна, — подняв палец, поправил Дьяконов, изчего я заключила, что таинственную личность он повстречал в свой второй, аможет, и третий в ту ночь поход.

Пока мы все это выясняли, приехала «Скорая». Молодаяженщина-врач, осмотрев голову Данилы, появилась в кухне и заверила нас, что доотпевания еще далеко. Отец Сергей приблизился к ней и с выражением крайнегосмущения на лице попросил:

— Не могли бы вы, голубушка, его немного припугнуть?Ведь ежели ему сейчас сказать, что ничего у него, слава господу, сотрясения тамили еще какой неприятности нет, так он уже к вечеру начнет куролесить. А дляздоровья его физического и душевного будет много лучше, если он пару деньков впостели полежит и о душе своей грешной подумает.

Женщина с улыбкой согласилась и, сказав: «О душе всегдаполезно подумать», — отправилась к Даниле, побыла у него минуты две иуехала. Отец Сергей перекрестился, опустившись на колени перед иконой, а япошла взглянуть на Дьяконова. Не знаю, что ему сказала врач, но выглядел он, пометкому определению батюшки, «сокрушенным».Невинная хитрость отца Сергеявызвала самые неожиданные последствия. Дьяконов лежал тихий, точно к чему-тоготовился, затем призвал к себе батюшку и торжественно произнес:

— Хочу исповедаться.

Я удалилась в свою комнату и, распахнув окно, приняласьвертеть головой с намерением обнаружить племянника. Он сидел на лужайке переддомом и вслух читал «Бесов». Единственным его слушателем был Кузя, с видомвеличайшего внимания он взирал на Сеньку и время от времени кивал головой,точно с чем-то соглашаясь.

— Сумасшедший дом, — зажмурившись на мгновение,произнесла я, вздохнула и устроилась в кресле возле окна, твердо решив не датьСеньке ни одного шанса смыться, и тут услышала душераздирающий вопль,подскочила и опрометью кинулась из комнаты.

Вопли раздавались из комнаты Данилы, но вовсе не его голоспричитал, а батюшкин:

— Да как же ты мог, безбожник, мертвое тело из земливырыть? Да знаешь ли ты, что это есть грех, который приведет душу твоюзаблудшую прямой дорогой в ад?

Я припала ухом к двери, боясь что-нибудь пропустить, и дажедверку слегка приоткрыла. Отец Сергей то крестился, то отмахивался от Данилы,точно от нечистой силы, а я, глядя на это, вспомнила, как Дьяконов клялся, чтоотвадит бандитов от нашего кладбища.

— Антихрист! — рявкнул батюшка и в сердцах плюнул,а Данила, забыв про то, что полчаса назад собирался отдать богу душу, вдругвскочил и ломанулся в открытое окно. — Вернись, — охнул батюшка, ноДанилы и след простыл.

Я же подумала о племянничке и бросилась на улицу, нобеспокоилась я напрасно: проводив взглядом улепетывавшего Дьяконова, Сенькапродолжил чтение, Кузя беспокойно завозился, завидев меня, но голос подать нерискнул.

— Мертвое тело… — начала я, обращаясь кплемянничку, — тьфу… Турка, Данила вырыл? — Сенька нахмурился, сособым усердием уставившись в книгу, но я ее захлопнула и положиларядом. — Он батюшке исповедался, боялся, что помрет. Так это он гроб всклеп перетащил?

— Он, — кивнул Сенька, пряча глаза.

— Зачем?

— Он говорит, не по рангу бандюкам с князьями даграфьями…

— Что он говорит, мне известно. Ну, утащил он гроб, ичто?

— Позвонил Морозу, — вздохнул племянничек.

— Как позвонил? Откуда номер?

— Васька у соседей телефонный справочник свистнул, внем и нашли. Там три Мороза, второй наш оказался.

— Так… У Данилы ума нет вообще. Он весь свой ум пропил,а ты, неужто ты тоже мертвое тело перетаскивал?

— Не-а, мы думали, он шутит, когда сказал, что Туркавырыл. А он правда вырыл.

— Завтра же в пустыню, — начала я, но только рукоймахнула. — Где Упырь с Васькой?

— Их нет на кладбище, тебя испугались, говорят, с Кузейты их сразу отыщешь. Они у нас дома скрываются.

— В моей квартире? — держась за сердце, уточнилая.

— Ага, — вздохнул Сенька.

— А ключ?.. Ну, племянничек… — Погрозив Сеньке и Кузекулаком, я скрылась в доме, выпила три чашки чаю и хотела звонить Родионову, нопередумала: неизвестно, как в милиции отнесутся к Даниловым шуткам. А ну как завыкапывание гробов специальная статья есть? В Уголовном кодексе я не сильна, илучше мне в него не лезть.

Родионов сам явился ближе к вечеру и сообщил, понизив голосдо шепота:

— Вторым трупом заинтересовались… Слышал краем уха —будет эксгумация.

— Слышал, — передразнила я. — Да у васполкладбища вынесут, а вы и не заметите.

— Я-то здесь при чем? — разозлился Сашка. —Мое дело убийцу искать, так и то по рукам дали: не велели беспокоиться: мол,без вас найдутся люди, сделают все в лучшем виде.

— А когда эксгумация будет? — нахмурилась я.

— Должно быть, завтра, — пожал плечами Родионов инеожиданно заявил:

— Нечего тебе здесь делать. Ехала бы в самом деле вАнапу…

— В Анапу… не могу я отсюда уехать, должен кто-то гробсторожить. — Родионов с беспокойством посмотрел мне в глаза, а я поспешноотвернулась.

Пелагея отправилась домой, а с ней и Сашка, пообещавподвезти ее. Сенька находился под домашним арестом, а батюшка беспокоился заДьяконова.

— Что-то Данилы не видно, — вздыхал он. —Неужто опять сорвался? Надо было с ним помягче… Но ведь грех-то какой? Мертвоетело из земли вырывать. — Батюшкино беспокойство только нарастало.Несколько раз он выходил на крыльцо и звал:

— Данила… — И, не получив ответа, опять вздыхал. —Как бы чего не вышло, — приговаривал он при этом.