…Я понял, что должен вести двойную жизнь. Такой человек, какя, неизбежно привлечет к себе внимание. Я должен преуспеть на законном поприще,чтобы замаскировать мою истинную деятельность… И еще я должен создать свойобраз. Я взял за образец знаменитых адвокатов, их манеру говорить, их умениевоздействовать на умы. Выбери я театр, то стал бы самым знаменитым актеромсовременности. Никаких переодеваний, никакого грима, никаких фальшивых бород.Только самая суть образа! Я надевал его, как перчатку. А когда сбрасывал,становился самим собой – тихим, неприметным, неотличимым от любого встречного.Я назвал себя мистером Брауном. Фамилию Браун носят сотни людей, сотни людейвыглядят как я…

…В моей ложной карьере я преуспел. Да иначе и быть не могло.Преуспею и в настоящей. Человек вроде меня не может потерпеть неудачу…

…Читал биографию Наполеона[100]. У нас с ним много общего…

…Специализируюсь на защите уголовных преступников. Надоуметь защищать своих…

…Раза два меня охватил страх. Один раз в Италии. На званомобеде, где присутствовал профессор Д. – знаменитый психиатр. Разговор зашел обезумии. Он сказал: „Есть много сумасшедших, которых все считают нормальными. Иони сами тоже“. Не понимаю, почему при этих словах он посмотрел на меня. Такимстранным взглядом… Мне это не понравилось.

…Война меня встревожила… Я думал, она поможет моим планам.Немцы такие отличные организаторы. И система слежки у них превосходная. Улицыполны молокососами в хаки. Пустоголовые молодые дураки… И все же… Они выиграливойну… Это меня тревожит…

…Все идет превосходно… Какая-то девчонка взялась неизвестнооткуда… Не думаю, что ей действительно что-то известно… Но придется расстатьсяс „Эстонским стеклом“… Сейчас нельзя рисковать…

…Все идет как надо. Потеря памяти досадна. Но это несимуляция. Такой девчонке МЕНЯ не провести!..

…Двадцать девятое совсем близко…»

Мистер Картер прервал чтение:

– Подробности предполагавшегося переворота я пропущу. Но тутесть две маленькие записи, касающиеся вас троих. В свете дальнейших событий онинебезынтересны.

«…Заставив девчонку явиться ко мне по собственнойинициативе, я сумел ее обезоружить. Но ее интуитивные догадки могут оказатьсяопасными… Ее надо убрать… С американцем ничего не выходит: он испытывает ко мненеприязнь и подозрения. Но знать он ничего не может… Думается, моя бронянеуязвима… Иногда мне кажется, что второго мальчика я недооценил. Он не умен,но сбить его с толку очень трудно…»

Мистер Картер захлопнул дневник.

– Необыкновенный человек, – сказал он. – Гений или безумец,кто может решить?

Ответом ему было молчание. Он встал:

– Предлагаю тост за Совместное Предприятие, которое заслуженноувенчалось полным успехом!

Под одобрительные восклицания все осушили бокалы.

– Нам хотелось бы послушать еще кое-что, – продолжал мистерКартер и посмотрел на американского посла. – Я знаю, что говорю и от вашегоимени. Мы просим мисс Джейн Финн рассказать нам свою историю, которую покаслышала только мисс Таппенс, но прежде мы выпьем за ее здоровье. За здоровьеодной из самых смелых дочерей Америки, к которой две великие нации преисполненыглубочайшей благодарности!

– Прекрасный был тост, Джейн, – сказал мистер Херсхейммер,возвращавшийся с обретенной сестрой в «Ритц» на своем «роллс-ройсе».

– За Совместное Предприятие?

– Нет. За твое здоровье. Ни одна девушка в мире не смогла быэто выдержать! Ты просто изумительна!

Джейн покачала головой.

– Я не чувствую себя изумительной. Только усталой, одинокой,стосковавшейся по родине.

– Я как раз об этом и хотел с тобой поговорить. Я слышал,как жена посла предлагала тебе незамедлительно переехать в посольство. Это неплохо,но у меня другой план. Джейн, выходи за меня замуж! Не пугайся и не отвечайсразу «нет». Конечно, полюбить ты меня за один день не могла. Так не бывает. Ноя тебя полюбил с той самой минуты, когда увидел твою фотографию, а теперь,когда встретился с тобой, лишился рассудка! Только бы ты вышла за меня, я бы нестал тебе навязываться, тебе самой все решать. Может, ты меня так и неполюбишь, не бойся, я сумею вернуть тебе свободу. Но мне надо теперь жезаполучить право заботиться о тебе, беречь тебя!

– Вот это мне и нужно, – сказала она грустно. – Чтобынашелся человек, которому я была бы дорога. Ты даже не представляешь, как мнетоскливо и одиноко!

– Очень даже представляю! Значит, заметано, и завтра утром язагляну к архиепископу за специальным разрешением.

– Ах, Джулиус!

– Ну, торопить я тебя не хочу, Джейн, но какой смысл тянуть?Не бойся, я ведь не жду, что ты меня сразу полюбишь.

В его ладонь скользнула маленькая ручка.

– Я уже люблю тебя, Джулиус, – сказала Джейн Финн. – Я тебяполюбила тогда, в автомобиле, когда пуля оцарапала тебе щеку…

Пять минут спустя Джейн спросила вполголоса:

– Я плохо знаю Лондон, Джулиус, но разве от «Савоя» до«Ритца» так далеко?

– Все зависит от того, какой выбрать путь, – объяснилДжулиус, не краснея. – Мы едем вокруг Риджент-парка! [101]

– Ах, Джулиус, что подумает шофер!

– Деньги, которые я ему плачу, избавляют его от лишнихмыслей. Джейн, ужин в «Савое» я устроил только для того, чтобы отвезти тебядомой. Мне ведь никак не удавалось остаться с тобой наедине! Вы с Таппенс былинеразлучны, как сиамские близнецы[102]. Честное слово, еще день, и мы сБересфордом свихнулись бы!

– Так и он?..

– Само собой. По уши.

– Я так и думала, – задумчиво сказала Джейн.

– Откуда ты узнала?

– Ну, из того, что Таппенс мне не говорила.