– Девушка, чего желаете? - окликнула меняпродавщица.

– «Мальчика-с-пальчика», - на автоматепроизнесла я. И тут же испуганно зажмурилась: вдруг тетка начнет пулять в меняпеченьем?

– Сколько?

Я осторожно взглянула на женщину.

– Оно по штукам, - пояснила та, держа вруках совочек, - большое очень, на пирожное смахивает.

– Цена указана за килограмм, - дрожащимголосом напомнила я.

– Ну да, - беззлобно пояснила продавщица.- Только видите, какие лепешки здоровенные?

– Оригинальная идея - назвать«Мальчиком-с-пальчиком» такие громадные куски!

– Они сильно крошатся, разрезать илиразломать невозможно, поэтому я и говорю: берите штуками, - меланхолично гуделапродавщица.

– Ладно, дайте две.

Женщина подцепила пару блюдцеобразныхкругляшей и сообщила:

– Сто пятьдесят граммов. Пойдет?

– Да, спасибо, - кивнула я и сновазажмурилась.

– Голова болит? - сочувственно спросилаона.

– Нет, - ответила я. - А что, плоховыгляжу?

– Щуритесь все время, вот я и решила, чтовы мигренью страдаете.

– Скажите, почему изделие так странноназывается? - полюбопытствовала я, сообразив, что никто не собирается менябить. - Хм, «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье»…

– По-моему, все нормально, - пожалаплечами женщина. - Вон рядом «Красная шапочка», «Три поросенка», «Золушка».Серия сказок.

– Но почему в глаз? Как-то не по-добромузвучит.

– Вы о чем? - удивилась собеседница.

– На ценнике написано: «Мальчик-с-пальчикв глаз печенье». Непонятно, кто кому в глаз даст? И слишком агрессивно.

– Ну народ! - подбоченилась продавщица. -Хохмачи, все бы вам шутить! Тут целый день за прилавком скачешь как кенгуру,хохотать сил нет. «Мальчик-с-пальчик»! Печенье! Где вы глаз-то узырили? Ещескажите, что шоколадная помадка - это тушь для ресниц! Ладно бы мужик шутковал,они тупые и пристают постоянно, но женщина! Че вам, делать не фиг?

– На бумажке написано, - я ткнула пальцемв витрину, - вот тут.

Торговка схватила ценник и громко прочитала:

– «Мальчик-с-пальчик в глаз печенье». Ичего? Ясно и понятно, «Мальчик-с-пальчик в глазури». Сократили слово, чтобыуместилась надпись.

– А почему точку после буквы «з» непоставили? - только и сумела спросить я. - Без нее глупость получилась.

– Товар взвешен и отпущен, - отрезалатетка, - остальное не ко мне. Че со склада подняли, тем и торгую.

Я положила пакет в тележку и порулила к кассе.«Мальчик-с-пальчик в глаз печенье» - это просто смешно, а если «Казнить нельзяпомиловать»? Слишком многое в данном случае будет зависеть от места, куда выпоставите запятую. Ладно, хватит занудствовать, сейчас перекушу и сяду записьменный стол. Хотя сомневаюсь, что сумею выдавить из себя даже пару абзацев.

Через пять дней мы хоронили Нику. Понепонятной причине милиция задержала выдачу тела, поэтому погребение пришлосьотложить. Гроб был закрыт, Вера, дочь Терешкиной, сидела на стуле около него,вся закутанная в черное. Казалось, девушка плохо понимает, что происходит.Всем, кто подходил к ней с соболезнованиями, она трясла руку и говорила:

– Огромное спасибо, что пришли, мамаочень рада вас видеть. Надеюсь, потом останетесь выпить по рюмочке? Стольковкусного наготовили, я всю ночь пироги пекла.

Услышав это заявление из уст дочери покойной,я вздрогнула, но, когда несчастная слово в слово повторила его для третьегознакомого, я сообразила - Вера в глубоком шоке, и на всякий случай встала околонее.

Народу было много, и почти никого изприсутствующих я не знала. Сказать, что мне было некомфортно, - не сказать ничего.

Положив в гроб охапку гвоздик (отчего-то эти«советские» цветы показались мне наиболее уместными в данных обстоятельствах),я после окончания скорбной церемонии смешалась с толпой и с огромнымоблегчением увидела знакомое лицо - Майю Филипенко. Ту самую женщину, послевстречи с которой Ника так разительно изменилась. Я подобралась к ней и тихосказала:

– Здравствуй.

Майя обернулась и окинула меня взглядом. Ямашинально отметила, что она не постеснялась наложить яркий макияж, даже губынакрасила яркокрасной помадой. Правда, Филипенко облачилась в черное, но пиджакслишком плотно обтягивал ее торс, и похоже, под ним не было ничего, кромелифчика. Юбка выглядела слишком короткой и узкой, платочек на голове слишкомкокетливым, туфли слишком нарядными, чулки слишком ажурными. И от Майи исходилслишком сильный запах духов. В общем, все было слишком.

– Здрассти, - довольно громко ответилаМайя.

Стоявшая перед ней старуха обернулась,выкатила из орбит выцветшие глаза и прошипела:

– Ведите себя прилично, вы не на свадьбе!

– Да ну? - не снижая голоса, воскликнулаФилипенко. - Вот спасибо, объяснили! А то я прям от любопытства извелась, гдеже счастливый жених!

Бабка побагровела и, расталкивая локтямиодетых в черное людей, ввинтилась в толпу.

– Ты ее знаешь? - спросила у меня Майя.

– Нет, - шепнула я. - Наверное,родственница.

– Просто любопытная, - хмыкнула она. - Изблизких у Ники только Верка осталась. При крематориях толкутся люди, которым вкайф на чужое горе полюбоваться, они им питаются. И на поминки поехать непобрезгуют, поедят, выпьют - хорошо!

Я поежилась и тихо спросила:

– А где Василий?

– Кто? - воскликнула Майя.

– Муж Ники.

– Ну ты даешь! Его ж арестовали.

– Васю? - ахнула я. - За что? Мне никтоничего не сказал!

– Так ведь он ее и убил, - приняласьобъяснять Майя. - Думаешь, почему гроб закрыт? Васька Нику на тот светотправил, потом решил тело изуродовать. Ты ваще в курсе событий?

– Нет, - помотала я головой. - Хотя Никамне позвонила в день смерти, просила помочь… Называла имя мужа… но я думала…Ой, ничего я не думала, дала послушать автоответчик оперативнику… Пыталасьсвязаться с Верой, а та трубку не брала. Вчера меня предупредила о похоронахкакая-то незнакомая женщина.

Майя вцепилась в мое плечо ледяными пальцами,бесцеремонно оттащила к окну и с горящим взором воскликнула: