– Эй! – она встала с кровати, и подошла к потрёпанному креслу за которым сидел Рик. – Слушай, почему ты всё ещё такой грустный зануда? Я ведь просто хочу тебя подбодрить.

– А каким мне быть Тесс? Мой лучший друг, человек, который был мне как брат умер, а я… я так и остался здесь.

– Но ведь уже почти месяц прошёл, даже мы с мамой успокоились. Я чувствую, что есть здесь кое-что ещё, что ты не рассказал мне, верно? Что-то, что гложет тебя, не даёт покоя.

Она была права, как, впрочем, и всегда в таких вопросах. Это одновременно восхищало Рика и пугало. Он знал, что не сможет скрыть от неё ничего. Тесс всегда поймёт в чём дело, поймёт и поможет, поддержит. В тоже время, Рик чувствовал, что ей он может рассказать всё, что угодно. Она всегда будет рядом, покажет верный путь и направит туда, куда нужно. Это было с ним впервые в жизни, даже с Остином он не чувствовал ничего подобного. Рик будто начал реабилитироваться, из подозрительного, недоверчивого и нелюдимого паренька, превращаться в кого-то, отдалённо напоминающего нормального человека.

– Знаешь, в тот вечер…

– Ну!

– В тот вечер мы с ним поругались, сильно. Я оскорбил его, обвинил во всех своих бедах, хотя он ни в чём не был виноват, повёл себя как мудак, одним словом, – его голос дрожал, слёзы уже подбирались к глазам.

– И?

– Я пожелал ему смерти, – признался Рик. Здоровый, крупный булыжник, скатился с горы, которую Рик тащил на себе. – Он не заслуживал этого, и… – Он заплакал. Никогда прежде, Рик не позволял себе плакать в чьём-то присутствии. Она обняла его, прижала к себе. Он рыдал ей в плечо, но ему не было стыдно. Рик чувствовал, что может сделать это перед Тесс.

– Всё хорошо, ты не мог знать, что всё так получится. Тебя захлестнули эмоции, это нормально. Я знаю Остин бы простил тебя, прощаю и я, даже Бог простит.

– Ты же знаешь, моё отношение к религии нельзя назвать, положительным, – сказал он успокаиваясь.

– Знаю, но мне это никогда особо не мешало и, думаю, не помещает в будущем. Я на своих взглядах не настаиваю. Ты можешь сколько угодно считать, что религия предназначена для того, чтобы контролировать дурачков, держать людей на цепи и впаривать им свои идеалы. Лично мне, религия даёт надежду и цель в жизни. Советую и тебе найти что-то подобное.

Он взглянул на неё, потом на экран монитора, на котором был открыт документ с его рассказом.

– Кажется у меня уже есть. – Сказал он слегка улыбнувшись. Эта маленькая улыбка заставила Тесс, буквально кричать и танцевать от радости, однако продлилась она недолго.

– Знаешь, что больше всего не даёт мне покоя?

– И что-же?

– Прошло уже столько времени, а я так и не был на его могиле…

– Так, давай соберёмся и съездим прямо сейчас. В чём проблема то?

– Да, дело не в этом. Я… я не могу собраться с силами, чувствую, что я не достоин. Будто бы я должен сделать, что-то для Остина, искупить свою вину, заслужить его прощение. Хотя бы, чтобы простить себя самого.

– Так вот в чём дело. Хм, – она села на соседнее кресло и призадумалась. – Есть у меня одна идея, того что могло бы понравиться Остину.

– И что же это?

– Ты наконец избавишься от своих зависимостей, возьмёшь себя в руки и изменишь свою жизнь к лучшему, – он грустно улыбнулся ей.

– Было бы это так просто… За свою никчёмную жизнь я несколько раз пытался бросить, но, как видишь, не получилось.

– А ты ищешь простого пути? Забудь! Его не будет. Хочешь заслужить – заслужи. Ты говоришь, что не получилось, так скажи почему?

Он тяжело вздохнул и уставился в пол, будто стыдясь того о чём собирается рассказать.

– Каждый раз, происходит что-то, из-за чего я срываюсь. Жизнь будто не даёт мне бросить, каждый раз выбивая меня из колеи, подкашивая. В последний раз я держался чуть больше месяца…

– И что же случилось?

– Прошлое. Оно снова возвращается во снах. Воспоминания об отце… они сводят меня с ума, не дают мне нормально спать по ночам.

– Как ты думаешь почему ты видишь его во снах, почему вспоминаешь о нём?

– Не знаю… Он был грёбаным чудовищем. Постоянно пьянствовал, орал, колотил нас с матерью, унижал её, а потом… – его голос сорвался. – После того как она ушла, отец переключился на меня.

– Мне очень жаль.

– Но самое страшное в другом. Когда он успокаивался, то всё время твердил мне: «Я знаю ты меня ненавидишь, призираешь. Я всё понимаю, проходил через то же самое, ненавидел отца, считал, что буду лучше. Но придёт время, и ты поймёшь, сам станешь таким же. Поверь мне сынок, мы, Далтоны, не можем по-другому, уж такова воля божья.»

– Твою мать, теперь понятно откуда у тебя такое отношение к религии. Твой отец был тем ещё ублюдком.

– Да, но не в этом дело. Сейчас, смотря на себя я всё больше уверяюсь, что он был прав. Я начал понимать его желания, поведение. Это убивает меня. Всю свою жизнь я старался уйти от этого, быть другим: лучше, добрее. Но я вижу, как с каждым днём становлюсь всё ближе к тому чтобы стать таким же. Алкоголь и вещества всё сильнее приближают меня к этому, но только они дают мне хотя бы на время забыть обо всём, спастись. Это грёбаный порочный круг, который я никак не могу разорвать.

– А что, мешает тебе это сделать?

– Да, я же говорю, только они спасают меня. Без них, я бы уже давно откинулся.

– Но ты ведь как-то обходился без них, когда ещё жил с отцом. Тогда тебе было гораздо хуже, но ведь твоя зависимость началась намного позже. Не так ли?

– Так.

– Тогда почему же ты начал пить, всё же стало лучше?

– Не знаю, – снова ответил Рик. – Наверное, тогда появилась возможность, простой доступ к ним. Я обнаружил новый действенный способ уйти от реальности, намного проще предыдущих. До этого я бесконечно писал, старался чем-то заниматься, проводить время вне дома или прятаться в своей комнате. Но любое из этих действий было рискованным, отец никогда не любил то чем я занимаюсь.

– Так почему, когда всё стало налаживаться, ты начал пить? Ты же теперь мог спокойно заниматься тем же, чем и раньше, только теперь безопаснее.

– Не знаю, – в очередной раз прозвучало от Рика. Они несколько минут просидели в