Это больше кажется безумием, чем реальностью. Помешательством, одержимостью, но не чем-то нормальным. То, как мы набрасываемся друг на друга. Как два изголодавшихся человека — по ласке, по любви, по нежности. По удовольствиям, которое может подарить только тот, кто жутко привлекает, кого хочешь.

Игнат за пару секунд стягивает с меня кофту и расстегивает лифчик...

Сдергивает с себя футболку сразу после, и кожа касается кожи. Большие ладони накрывают грудь, согревают теплом рук. Пальцы сжимают затвердевшие соски. Игнат сминает их, перекатывает беспрерывно, ловя мои стоны ртом. Мы целуемся, как умалишенные. Целуемся с маленькими паузами, когда Игнат губами ласкает мою шею. Возвращается к губам, и мои стоны, всхлипы становятся громче, настойчивее. Соски такие чувствительные стали, раньше такого не было. Черт, до чего же… приятно!

Я просто улетаю, когда Игнат властно хватает мою грудь руками.

— А-а-ах… да!   

Не произнося ни слова, босс берет меня на руки и несет в спальню. Глубокое и неровное дыхание опаляет щеку. Вспоминая наши моменты с Игнатом, когда он думал, что я Скарлетт, про его «подарок» для меня, я заливаюсь румянцем. Надежда на то, что краска скоро схлынет, не оправдывается. Игнат, ставя меня на пол и по-хозяйски задирая юбку, целует ласково краешек губ и говорит:

— Не стесняйся.

Вообще все то, что он делает дальше, — совершенно контрастно между собой. Дерзко поворачивает меня спиной к нему и, склонившись, оставляет нежный поцелуй между лопатками. Мягко проводит по спине одной рукой, а другой — шлепает по ягодице. Я вскрикиваю, извиваюсь, но ловлю кайф. Боже, мне это нравится.

Такая несхожесть действий: Аскаров входит в меня быстро, неудержимо и в то же время, слегка нагнувшись, пальцами успокаивающе касается щеки. Он берет меня сзади — так, как ему хочется. Имеет меня, лапая грудь, бедра. Все мое тело в его подчинении. Я где-то не здесь, где-то в космосе, ведь, наконец, получаю то, чего долго жаждала. Тянет больно соски. Я хнычу, а он, прямо чувствую, упивается, тем, что я лишь в его власти.

Шлепки по ягодицам учащаются, усиливаются. Он делает мне больнее, входит резче, неистовее, словно наказывает. Потому что может. Раскинув руки, я наслаждаюсь этим. Не перестаю кричать, потому что такие совершенно разные эмоции буквально разрывают изнутри.

С каждым новым толчком Игнат рвет мою связь между прошлым и будущим. Он освобождает меня, дарит ощущение эйфории, возводит до самых небес умелыми движениями, своими умелыми руками. Этими божественными пальцами.

— Еще-е-е, — стону я без стеснения, как он и просил. — Еще-е-е дотронься.

Игнат послушно прикасается к клитору и кружит пальцами над ним, кажется, целую вечность. Он продолжает трахать необузданно, дико, по-животному и в то же время его пальцы именно там, где мне нужно. Пусть уже не только мое лицо раскраснелось, пусть сейчас я красная вся — от головы до самых пяток, — мне больше нисколько не стыдно. Мне хорошо. Я даже забыла, что так бывает!

— А-а да-а-а бля-я! — его сильные руки вцепляются в мою задницу, а толчки набирают обороты. Я сама на краю, на самом-самом… — Элла, Элла-а-а… Элла!

Он кончает, произнося мое имя. Мой же оргазм настолько потрясающий, оглушающий, ослепляющий, что я зажмуриваюсь, цепляясь за борты стола, и прилипаю губами к деревянной поверхности. О да, да. Пусть это не заканчивается. Я замираю, чтобы удержать это наслаждение, бешеный кайф. И готова едва ли не заплакать, когда отпускает… Фантастика просто.

Спустя пару минут меня, истощенную и задурманенную, Игнат несет в ванную. Его горячая сперма течет по моим ногам. Будто тряпичная кукла, позволяю помыть себя в душе, потому что у самой сил совсем нет. Я чувствую улыбку Аскарова постоянно. Даже хочется ударить его за самодовольство. Долго он держать в себе его не может. Вытирая меня полотенцем, Игнат с гордостью отмечает:

— Я сделал тебя уставшей.

Не могу сдержаться от ответной усмешки.

— И счастливой? — с надеждой.

Утомленно прыскаю.

— Не наглей.

Я знаю, что сейчас будто под действием морфина. Знаю, что этот эффект недолог. Когда мы ложимся в постель, и Игнат переплетает наши пальцы, я думаю только о том, что боюсь возненавидеть себя. Нас обоих. Так и проваливаюсь в сон. Просыпаюсь посреди ночи от необъяснимого тесного ощущения в груди. Стараясь не разбудить Аскарова, выбираюсь из его объятий. Следую в прихожую, нахожу свой телефон в сумке, включаю его. Реальная жизнь беспощадно лупит, рассыпается сообщениями, сотрясает воздух нескончаемой вибрацией. Я смотрю на эту кучу месседжей, на последнее фото, присланное Тимуром час назад, и да… ненавижу себя. Нас с Игнатом обоих. Ненавижу.

Господи, какая же я дура!

***

Не сразу получается завести машину, а я уже и так успела себя накрутить. Еще  возле подъезда, не отъехала, а в квартире — спящий Игнат. Чувствую себя полной мразью по отношению к ним обоим, но я должна ехать к Тимуру. Открываю еще раз сообщения от него и понимаю, что он просто не мог поступить по-другому, не мог не сорваться в субботу вечером. Расстояние  отсюда до локации, которую сбросил Тимур, не самое близкое, а тут еще и предрассветные пробки. Но сделать ничего нельзя, я же в центре города, зато как только появляется возможность, пользуюсь платной дорогой.

Мы созваниваемся с Тимуром, и я нахожу его на втором этаже больницы. Увидев меня, он спешит подойти ближе.

— Как она? — треплю его по плечу как-то так по-дружески, что самой становится тошно от этого и неприятно.

— Нормально, уже пришла в себя. Она не успела много таблеток… сожрать, — произносит он со злостью и к ней, и словно к себе.

Тим скрещивает руки на груди, отгораживается. Я чувствую. Осталось ему только сделать шаг назад, тогда вообще — пиши пропало. Смотрю за спину бывшему: в больничном коридоре он не один, с ним и другие люди. Взрослые мужчина и женщина, а еще младший брат с женой. Тот самый, который нашел видео со мной в сети. Они, наверное, пошептались вместе, поэтому хором таращатся на меня с откровенной ненавистью.

— Брат! — вскинув подбородок и вертя кольцо с автомобильным ключом на кончике пальца, зовет Тимура родственник.

Я опускаю глаза, понимаю, что мне здесь никто не рад. Но прочитав сообщения от Тима о том, что Катя все выходные безбожно пила и клялась покончить с собой, я не смогла их проигнорировать. Сегодня она действительно попыталась совершить самоубийство — наглоталась таблеток. Тимур сказал, что агентство в Мексике разорвало с ней внезапно контракт, а по какой причине Катя не говорит. Но для нее карьера — вся ее жизнь.

Тимур рассказывал, что они с Катей просто друзья, что их помолвка была фиктивной, я помню. Но и никогда не забуду то, как она смотрела на меня во время их фотосессии — так, словно присвоила себе этого мужчину, чтобы я не смела даже близко к нему подходить. Поэтому, конечно, я не верю, что у Кати к Тимуру исключительно дружеские чувства, но все же ее беда меня трогает. Не сострадать не получается.