Для Игната.

Эта мысль точно бы не дала мне покоя, но помогла Сусанна Георгиевна. Хм, вот ее я точно не ждала увидеть у дверей бизнес-центра. Пряча ключи от машины в сумку, приказываю себе мысленно выровнять спину. Эта женщина собиралась убить моего ребенка, я клянусь, что ни одной минуты больше не буду мандражировать перед ней. Она просто не достойна: ни моего слова, ни моего взгляда, ни моих разговоров о ней.

Намереваюсь пройти мимо, но она ловит меня за руку. С вежливой улыбкой пропускаю в здание людей, что шли за мной, а самой приходится отойти в сторону вместе с Сусанной.

— Ты бегать от меня вздумала? — говорит она, маскируя фальшивой улыбкой сильную раздражительность.

Выдираю руку из ее захвата и, ничуть не теряясь, не смущаясь, пожимаю плечами.

— С чего бы это? Я от вас не бегаю, я просто вас презираю. Вы для меня больше не существуете.

Сейчас я готова себе даже поаплодировать. Сколько раз я представляла, что выскажу Сусанне это вслух, и вот, наконец, наступил этот момент.

— Ах ты, зараза, ты и сыну моему это внушила.

Меня так и подмывает то ли рассмеяться бывшей свекрови в лицо, то ли расцарапать ее наглую рожу.

— Я ничего ему не внушала, — и все-таки я держусь очень достойно. — Просто вы попытались убить его будущего ребенка, тем самым сами лишили себя сына.

Она искусственно тянет широкую улыбку. Противная, противная женщина.

— Ой, его ли?

И даже теперь я не тушуюсь, не принимаюсь немедленно оправдываться, нападать. Всего лишь пожимаю плечами. Снова. Мол — да кто ж знает, чей это ребенок.

— Ну, вас-то это точно не касается, — в отличие от ее гримасы, моя улыбка вполне искренна. — Сусанна Георгиевна.

Не прощаясь, огибаю ее, чтобы пройти к дверям, но у бывшей свекрови другие планы.

— Послушай, ты…

Повернувшись обратно, я соскакиваю с этой притворной галантности и тычу пальцем Сусанне в грудь.

— Нет, это вы послушайте, — давлю я интонациями. — Я восхищаюсь, знаете? Да, восхищаюсь вашим сыном. Как при таких сложных, закомплексованных родителях Тимуру удалось вырасти нормальным человеком, к тому же, умеющим любить мужчиной? Вы что, думаете, я не в курсе, как вы не разрешали ему плакать в детстве, не давали проявлять эмоции, как вы с мужем били… избивали ваших сыновей за малейшую провинность?

Сусанна удивленно таращит глаза.

— Да, Тимур мне все рассказывал. И очень жаль, что только он один из ваших детей сумел справиться с травмами прошлого. Поэтому я очень рада, что у моего ребенка такой бабушки, как вы, не будет. Не переживайте, я никогда не расскажу ему, что вы хотели от него жестоко избавиться.

Больше я не задерживаю Сусанну, а она — не смеет мешать мне уйти. Я смотрю в ее лицо последний раз: взгляд заторможено скользит по боковому фасаду бизнес-центра. Она, вероятно, и не замечает, как я отхожу от нее. Надеюсь, хотя бы этот наш разговор приведет ее в чувство.

— Наконец-то! — вскакивает со стула возле моего кабинета Игнат.

Я оглядываюсь по сторонам. Опять он забыл, что сплетни коллектива мне ни к чему. Потом смотрю на циферблат наручных часов: не опоздала же. Подойдя к двери с ключом, шепчу ему безрадостно:

— Ты меня караулишь, что ли?

Не ответив мне ничего, он следом за мной входит в кабинет.

— Игнат, пожалуйста, — потираю я виски, — можно мы потом поговорим?

Не скажу, что он выглядит счастливым от моей просьбы, но вижу по глазам, что готов согласиться. В его глазах я безошибочно улавливаю тоску, чувство вины наваливается сильным грузом на плечи.

— Хорошо, — не устраивая сцен, не задавая лишних вопросов, соглашается он; только касается пальцами щеки.

Когда он закрывает за собой дверь, я чувствую острую потребность разреветься. Я ведь знаю, что Игнат мне небезразличен, но словно не могу позволить себе впустить еще одного человека в свое сердце. Я имею для него огромную ценность, а это такое удовольствие… ни с чем несравнимое.

В конце рабочего дня Аскаров заглядывает снова. Он делает вид, что все в порядке, но его глаза, конечно, не лгут. Кладет на стол передо мной пустой лист бумаги и ручку, я вскидываю на него удивленный взгляд.

— Что это?

— Пиши заявление по собственному желанию, Элл.

В первые секунды я впадаю в паралич. Множество мыслей атакуют голову разом. Сковывает страх, причем самый разный: от — где я буду теперь работать и откуда мне взять деньги и до — «Игнат меня, наверное, ненавидит». Только за что? Почему-то боязнь неприязни Аскарова совсем повергает в панику, становится для меня ключевой.

— Я… не понимаю, — плавно поднимаю глаза на Игната.

Кажется, если стану делать резкие движения, мир совсем рухнет. Я и так будто балансирую на грани.

— Игнат? — вроде контролирую себя, а все равно губы начинают дрожать.

Глаза увлажняются, и мне даже становится за это стыдно. Аскаров садится в кресло напротив, хватает шариковую ручку, протягивает мне, а когда я ее не принимаю, стучит ею по столу.

— Значит, так, — кладет он ладонь на по-прежнему пустой лист, сосредоточившись на моем лице. — Я предлагаю уволиться тебе самой, потому что я вот по-любому, Элла, не оставлю тебя на этой работе, хочешь ты того или нет.

Чувствую, что реально покрываюсь смертельной бледностью.

— Ты обалдел, Аскаров?

Он цокает языком, глядя теперь то на пальцы свои, то себе под ноги. Откидывается в кресле, складывая руки на груди.

— Где ты утром была? — не давая ответить, продолжает: — А вчера? Ссорилась с Тимуром? Предположу, что это не ограничилось прошедшим вечером.

Сердцебиение ощущается, пока я силюсь не зажмуриться, чтобы уж совсем себя не выдать.

— Нет, не надо, — Игнат машет рукой. — Я не жду оправданий. Короче, ты вредишь ребенку, разве ты не понимаешь? Хватит уже нервов, истерик, срывов. Мы все хотим одного: чтобы ребенок родился здоровым.

Меня уже начинает изнутри колотить. Я хочу накричать на Игната, да и ударить его бы не отказалась. С чего это он решил, что может вот так легко разрушить мою карьеру?!

— Что ты предлагаешь, дома сидеть? — сдавленным голосом пищу, потому что в горле встал гигантский ком.

Аскаров садится поудобнее. Его глаза выражают полный контроль над ситуацией, вот чего он на самом деле хочет.

— Ты поедешь в деревню к моей матери. Ненадолго. Хотя бы на какое-то время. Не пугайся только, ладно? От деревни там одно название. У нас на территории два дома, один будет предоставлен только тебе, Элл, я обещаю. Чистый воздух, натуральные продукты, минимумом стрессов, максимум позитива. До конца лета, начала осени. Где-то так.