Когда Степе исполнилось восемь лет, Раисарассказала ему правду о Татьяне и повела мальчика в гости к родной матери.Степа высидел томительный вечер, а потом перед сном обнял Раю и сказал:

– Ты моя разъединственная мамочка, а ктой я больше не пойду, противно у них.

Раисино сердце запело от счастья, честноговоря, она рассчитывала именно на такую реакцию, но педагог взял в ней верх, иона спокойно ответила:

– Нет, деточка, так не годится. Этоженщина, которая подарила тебе жизнь, она заслуживает если не любви, то хотя быуважения.

Степочка состроил гримасу, но покорносогласился навещать несколько раз в год Татьяну. Делал он это не по велениюсердца, а по приказу. Приходил с тортом и, отсидев «протокольный» час, радостноубегал.

Всю юность вокруг Степана роем кружилидевушки. Раиса Андреевна и тут оказалась на высоте. В пятницу вечером они смужем стали уезжать на дачу. Возвращались всегда поздно вечером в воскресенье.На въезде в город тормозили у телефонной будки, и Раечка звонила Степе:

– Скоро будем, детка, – говорилаона, – примерно через час, вот только в булочную и молочную заедем.

Виктор целиком и полностью одобрял супругу:

– Правильно. Все равно с девкой в постельляжет, так пусть дома, в чистоте, а не в подвале или подъезде каком.

Предупрежденный звонком Казанова успевалвыставить даму сердца за дверь до прихода родителей, накладки не произошло ниразу. Только однажды Виктор нашел на стиральной машине пакетик от презерватива.

Виктор показал находку жене и хохотнул:

– Молодец парень, головы не теряет!

А из очередной поездки в Германию отец привезнесколько ярких коробочек Степе.

– Держи подарок, только матери ни гугу.Пользуйся на здоровье, полезная вещь. От заразы убережет и от последствийнежелательных. Нам, конечно, внуков охота, да только молод ты пока, все хорошововремя.

В застойные времена, когда родители, краснея,не решались поговорить со своими детьми даже накануне свадьбы, подобноеповедение отца было удивительным, если не сказать, уникальным. Но Степанпривык, что дома его понимают и поддерживают, и счел поступок Виктораестественным.

Впрочем, ни одна из девушек ему особенно ненравилась, и он менял их словно тупые лезвия в бритвах. Девчонки рыдали,приходили к нему домой, сидели на лестнице, и Раиса Андреевна частенькозазывала брошенных любовниц на кухню, поила чаем и поучала:

– Гордость надо иметь. Отвернулся от тебякавалер, вида не показывай, наоборот, смейся, веселись, заведи роман с другим.Пусть видит, как тебе хорошо, и локти кусает!

Девушки кивали, шмурыгали носом и унылобормотали:

– Степа – ловелас, просто донжуан.

– Мужчина полигамен, – не сдаваласьРаиса, – так исторически сложилось, и нечего его за это осуждать.

Но, ободряя и поддерживая брошенных девчонок,учительница втайне гордилась сыном. Вот ведь какой вырос – красавец, умница,ловкий ухажер.

Без всякого труда Степан кончил школу и сразупоступил в Институт стали и сплавов. Родители мечтали о его научной карьере.

Потом приключилась неприятная история соСветой Разиной, пришла повестка в милицию. Степан сходил в отделение и вернулсячернее тучи.

– Видишь, что придумала, –пожаловался он Раисе. – Врет, будто я у нее деньги брал и не отдал. Нузачем мне это надо?

Раиса Андреевна моментально поверила сыну.Во-первых, Степан никогда не врал приемной матери и обо всех проказахдокладывал честно, будь то выбитое стекло или порванные брюки. Во-вторых,деньги в семье лежали в коробочке, стоящей в бельевом шкафу. Купюры там непереводились, и Степан мог превосходно взять нужную сумму, даже не отчитываясьперед матерью.

В-третьих, Раиса даже предположить не могла,для чего сыну могли понадобиться такие деньги. Его одевали, обували, давали накарманные расходы…

Словом, поступок Светы выглядел отвратительно.Правда, девушка нравилась Рае, но это еще не повод, чтобы втягивать парня всомнительные истории.

Раиса Андреевна, полная здорового негодования,отправилась к следователю, но тот успокоил ее. Парень ни в чем не виноват,Светлана созналась в содеянном и получит по заслугам.

Потом стали приходить письма из колонии, ноРая рвала их, не читая.

Следующий повод для волнения возник, когдаСтепан перешел на второй курс. Дело в том, что в соседней квартире проживалахорошенькая Людочка, дочь более чем обеспеченных по тем временам родителей.Папа – директор крупного гастронома, мать – заведующая обувной секцией ЦУМа. Воспитанный,приветливый Степан очень нравился соседям, и они поощряли контакты своей дочерис юношей. Им покупали билеты в театр или кино. Выйдя на балкон, отец и мать сумилением наблюдали, как дети рука об руку идут к метро. Степа – в белойрубашке и безукоризненно выглаженных брюках, Люда – веселая, в новом платье.Красивая пара.

Потом однажды сосед, Иван Петрович, пришел кВиктору и, потирая руки, сказал:

– Ну, готовимся к свадьбе. Людку втуалете по утрам тошнит.

Но Степан наотрез отказался от отцовства.

– Я тут ни при чем, – качал онголовой, – ты же знаешь, папа, я всегда осторожность соблюдаю. Люда грехсвой прикрыть хочет, не спорю, она хорошая девушка, но мы с ней только в театрходили. Не воспитывать же мне ребенка неизвестно от кого. А еще противно, чтоона врет, на меня младенца повесить хочет.

Виктор припомнил разноцветные коробочки ибезоговорочно поверил сыну. Младенец все же родился, как назло, непохожий ни наЛюду, ни на Степана. Соседи собрались провести генетическую экспертизу иприжать предполагаемого папашу к стенке, но тут грянул гром. Директора магазинапосадили за растрату. Мама Люды испугалась до обморока, быстро поменялаквартиру и уехала вместе с дочерью и внуком в неизвестном направлении.

На их место вселилась супружеская пара – пожилоймужчина лет шестидесяти и девушка, по виду не старше двадцати пяти. Раисасначала думала, что это отец и дочь, потом выяснила: нет, муж и женаКриволаповы, Мирон Сергеевич и Алена Михайловна. Впрочем, новая соседка просилазвать ее просто Аленой, и выяснилось, что ей тридцать два года.