Дурацкие мысли лезут мне иногда в голову. Ичто взбрело вчера? Небось он и правда задавил собаку, теперь переживает: пареньобожает животных и использует любую возможность, чтобы поиграть с Рамиком. Аразобранный джип? Ну не ерунда ли! Скорей всего, Андрюша приобрел краденуюмашину, вот и не сумел продать ее легально, сдал на запчасти. Насчет тридцатитысяч долларов он наврал. Никто не отдаст такую прорву денег за консервнуюбанку, воняющую бензином. Хотя интересно, сколько стоил «Мерседес», на которомездил мой бывший муж Михаил? Я-то в те времена совершенно не задумывалась оденьгах, предоставляя супругу самостоятельно решать все финансовые вопросы. Нооткуда Андрей знает про Ваню?

«Вот что, Лампа, – строго сказала я самасебе, – трудности следует преодолевать по мере их поступления. Сначалаезжай-ка, дорогуша, на «Киевскую».

Ветеринар Светлана обладала отличнойзрительной памятью. Огромный дом из светлого кирпича стоял именно там, где онаговорила. Возле моста, на набережной. Я присвистнула. Да тут небось сотниквартир. Жаль, я не спросила фамилию Раисы Андреевны, хотя если она жена братамужа Татьяны, то тоже скорей всего Разина.

Домоуправление находилось в третьем подъезде.Молодая полная женщина щелкала счетами, рядом лежал калькулятор. Увидев меня,она улыбнулась:

– Врут электронные машинки, на счетахнадежней. Книжку на перерасчет принесли?

– Нет, – улыбнулась я, – явообще не москвичка, из Тамбова приехала, помогите, пожалуйста!

– Чем могу, – вновь улыбнулась она.

Надо же, какая милая.

– Приятели попросили в столицу посылочкусвезти, Разиной Раисе Андреевне отдать. А я, как на грех, бумажку потеряла садресом. Дом и улицу запомнила, а квартиру нет! Решила, приеду, соседейпоспрашиваю и найду. А тут такое здание, просто город.

– Да, – гордо сказала женщина,протягивая руку к шкафу, – пятьсот шестьдесят четыре квартиры, небось вТамбове такого нет.

– Что вы, – я старательноприкидывалась провинциалкой, – наш городок крохотный, дома деревянные.

– Разина Раиса Андреевна проживает в стопервой квартире, – сказала домоуправ.

Я рассыпалась в благодарностях и пошла вчетвертый подъезд. Но радость оказалась преждевременной. Дверь не открывали, яприсела на подоконник и закурила, но не успела сигарета задымиться, каклязгнула железная дверь старого лифта, и вышла пожилая дама с довольно тяжелойсумкой.

Поставив покупки у двери, она вытащила ключи.

– Раиса Андреевна! – обрадовалась я.

Пришедшая глянула на меня и спросила:

– Вы ко мне?

– Да.

– Зачем?

– Из собеса, – ляпнула я, неподумавши.

– Откуда? – удивилась дама,распахивая дверь.

– Отдел социальной помощи одинокимпенсионерам, – ответила я и вошла вслед за ней в стерильно чистую,пахнущую полиролью прихожую.

– Ничего не понимаю, – произнеслаРаиса Андреевна, – я никуда не обращалась.

– Мы составляем списки одинокихпенсионеров, – пояснила я, – тех, кто нуждается в помощи. Вот,например, у вас в документах какая-то неразбериха. В одной бумаге стоит, будтоу вас есть сын, Степан Разин, а в другой указано – проживает одна. Мне веленоразобраться.

Раиса Андреевна участливо посмотрела на меня:

– Вот так целый день и мотаетесь, бегаетепо чужим людям, небось устали. Ну зачем ехали? Позвонили бы, и дело с концом.

– У нас ваш телефон не указан, –горестно вздохнула я.

– Чаю хотите? – предложила Разина.

– С огромным удовольствием, –обрадовалась я.

На большой красивой кухне хозяйка приняласьвынимать из сумки продукты. Я глядела во все глаза на покупки.

Отличная ветчина, сыр «Дор-блю» с голубойплесенью, примерно полкило, конфеты «Грильяж», пачка чая «Ахмад», кофе «Чернаякарта»… Не похоже, что хозяйка нуждается. Словно подслушав эти мысли, онасказала:

– Видите ли, дорогая…

– Евлампия.

– Ах, какое имя, редкое, истинно русское…так вот, милая Евлампия, я, конечно, пенсионерка, получаю каждый месяцположенную от государства дотацию и не собираюсь от нее отказываться. Я заслужилаэти гроши честным трудом, всю жизнь преподавая детям в школе английский язык.Очень трудная профессия, нервная и ответственная. Но никакой материальнойпомощи мне от собеса, слава богу, не требуется. Так и пометьте у себя, лучшеотдайте тем, кто нуждается.

– Значит, у вас есть сын, которыйсодержит мать? – Я решила напролом идти к поставленной цели.

Раиса Андреевна шумно вздохнула, налила мнекофе и сказала загадочную фразу:

– Сапожник без сапог, а булочник безпирогов.

– Что? – не поняла я.

– Всю жизнь я проработала учительницей, аодного-единственного, собственного ребенка не сумела воспитать, –вздохнула она, – хотя, наверное, генетика берет верх над воспитанием.

– Не понимаю, – пробормотала я.

– Ах, душенька, не обращайте внимания,так, ворчу по-стариковски, – грустно ответила учительница, – меняникто не содержит, сама зарабатываю репетиторством – десять долларов час. Нехвалясь скажу, что я великолепный педагог, и ученики ко мне выстраиваются вочередь. Но возраст, увы, не юный, и в последние годы я сбавила нагрузку. Нопотом умер муж, одной в квартире тоска, поговорить не с кем, вот я и набраласнова детей под завязку, даю по три-четыре урока в день. Устаю, конечно, затоголова занята, а то в пустые мозги всякая дрянь лезет, особенно по ночам. Атак, утомишься и спишь без задних ног.

Я быстренько умножила сначала три на десять, апотом тридцать на семь. Двести десять долларов в неделю, совсем неплохо дляпожилой дамы.

– Копить не для кого, – вздыхаласобеседница, – вот и балую себя да кота. Ем что хочу, а ему телятину подевяносто рублей за килограмм покупаю. Я уже и на похороны собрала, и квартиркустаршей дочери лучшей подруги отписала. Она меня в крематорий и отправит,смерть только не торопится.

– Ну, – улыбнулась я. – Это вызря, на тот свет еще никто не опоздал, возраст у вас пока не тот, чтобы омогиле думать.