В альбоме за последний класс средней школы он натолкнулся наюного Джорджа Бартона Доуза, который мечтательно смотрел в будущее сретушированной фотографии, сделанной в ателье Кресси. Он был поражен тем, какмало известно этому мальчику о его будущем и как он похож на сына тогочеловека, который пришел на чердак в поисках старой одежды. Мальчик нафотографии еще даже не накопил сперму, которой суждено в будущем статьполовиной его сына. Под фотографией было написано:

Бартон Дж. Доуз по прозвищу «Молодчага»

Туристский клуб 1,2,3,4 Общество № 3,4 Средняя Школа БэйБарт, наш классный клоун, помог нам нести тяготы учебы!

Он уложил альбомы обратно в коробку и продолжил свои поиски.Они увенчались находкой занавесок, которые Мэри сняла пять лет назад, старогомягкого кресла с отломанным подлокотником, сломанного радио с часами, альбомасо свадебными фотографиями, который у него не хватило мужества раскрыть. Грудыстарых журналов.

Надо бы от них избавиться, сказал он самому себе. Летомиз-за них может случиться пожар.

Мотор от стиральной машины, который он как-то притащил изпрачечной и безуспешно пытался починить. И одежда Чарли.

Одежда была уложена в трех пропахших нафталином картонныхкоробках. Рубашки, брюки, свитера и даже нижнее белье Чарли. Он вынул их изкоробок и стал разглядывать, пытаясь представить себе, как Чарли носил бы этивещи, как он двигался бы в них, как он переустраивал бы в них крошечные частиэтого мира.

Он ушел с чердака, потому что не мог больше переносить запахнафталина. Запах вещей, тихо и бесполезно пролежавших на чердаке несколько лет,вещей, у которых не было никакого практического применения, которые служилитолько для того, чтобы ранить. Он думал об этих вещах на протяжении всеговечера, пока алкоголь не лишил его способности думать.

В четверть одиннадцатого раздался звонок. Когда он открылдверь, за ней оказался человек в костюме и в пальто, этакий рубаха-парень,плюющий на условности и источающий добродушие. Он был хорошо выбрит и аккуратноподстрижен. В руках у него был небольшой плоский чемоданчик, и сначала онподумал, что человек этот – коммивояжер, а в чемоданчике у него – образцытовара: галстуки, подписки на журналы, а может быть даже, и чудодейственныйстиральный порошок, рекламный проспект которого он передал Рону Стоуну в одиниз последних своих рабочих дней. Он приготовился проводить коммивояжера вкомнату, усадить его, выслушать внимательно его речь, задать несколько вопросови, вполне возможно, даже что-нибудь купить. За исключением Оливии, это былпервый человек, посетивший его дом, с тех пор как Мэри перебралась к родителямвот уже почти пять недель назад.

Но человек этот не был коммивояжером. Он был адвокатом.Звали его Филипп Т. Феннер, а клиентом его в данном случае выступал ГородскойСовет. Все эти сведения он сообщил с робкой улыбкой на устах и сопроводил ихсердечным рукопожатием.

– Ну что ж, входите, – сказал он и вздохнул. Ему пришло вголову, что в каком-то смысле можно считать, что этот человек действительнокоммивояжер. Можно даже сказать, что он продает стиральный порошок.

Феннер болтал с неудержимой скоростью.

– Замечательный у вас дом, доложу я вам. Простозамечательный. Заботливый хозяин всегда виден, вот что я вам скажу. Это моетвердое мнение. Я у вас много времени не отниму, мистер Доуз. Я прекрасно знаю,что вы очень занятой человек, но так уж вышло, что Джек Гордон решил, что размне по дороге, то я могу ненадолго заскочить и к вам и завезти бланк, чтобы вызаполнили уведомление о переезде. Вы, наверное, уже посылали конверт, но, самизнаете, в предрождественской суматохе корреспонденция часто теряется. Да, иеще, я с радостью отвечу на любой ваш вопрос, если вас что-то интересует.

– Один вопрос у меня есть, – сказал он веско.

Радостная наружность посетителя на мгновение соскользнула снего, и в открывшейся пустоте он увидел настоящего Феннера – холодного и механического,как часы «Пульсар». – И что же это за вопрос, мистер Доуз?

Он улыбнулся. – Не желаете ли выпить чашечку кофе?

Вновь перед ним возник улыбающийся Феннер – развеселыйвестовой Городского Совета. – Ей-богу, вот это было бы здорово, если, конечно,нетрудно. Там, знаете, холодновато. Градусов семнадцать, не больше. Мнекажется, зимы с каждым годом становятся все холоднее и холоднее, а вы каксчитаете?

– Да уж, это точно. – Чайник, который он вскипятил себе длякофе, еще не остыл. – Надеюсь, вы ничего не имеете против растворимого? Мояжена гостит у родителей, и я тут, знаете, веду такой холостяцкий образ жизни.Всюду суматоха, беспорядок.

Феннер добродушно рассмеялся, и он понял, что Феннеруабсолютно точно известно, в каких отношениях он находится с Мэри, а может бытьне только с Мэри, но и с другими нижеперечисленными лицами и организациями: соСтивеном Орднером, с Винни Мэйсоном, с корпорацией, с Господом Богом.

– Нет, конечно, нет. Растворимый – это прекрасно. Лично явсегда пью растворимый. Все равно я разницы не чувствую. Ничего, если я тутразложу на столе кое-какие бумаги?

– Конечно. Вы со сливками?

– Нет, черный. Черный – это прекрасно. – Феннер расстегнулпальто, но не стал его снимать. Усаживаясь на стул, он расправил полы, словноженщина, опасающаяся помять юбку. Он раскрыл чемоданчик и достал оттудаскрепленные скрепкой бланки, по виду несколько напоминающие бланки налоговойинспекции. Он налил Феннеру чашку кофе.

– Спасибо. Большое спасибо. А вы что же? Давайте закомпанию.

– Я, пожалуй, лучше выпью.

– Ну что ж, каждому – свое, – сказал Феннер и обворожительноулыбнулся. Потом он отхлебнул кофе и рассыпался в благодарностях. – Чудно.Просто замечательно. Как раз то, что нужно.

Он смешал себе коктейль в высоком бокале и сказал:

– Извините меня, мне надо отлучиться на одну минуточку,мистер Феннер. Телефонный звонок.

– Конечно, разумеется. – Он снова отхлебнул кофе и сладкопричмокнул губами.

Он вышел в прихожую, оставив дверь открытой, и набрал номерКэллоуэев. К телефону подошла Джин.

– Это Барт, – сказал он. – Джин, Мэри дома?

– Она спит, – ответила Джин ледяным тоном.

– Пожалуйста, разбуди ее. Я звоню по очень важному делу.

– Разумеется, по очень важному. А кто в этом сомневался? Якак раз вчера говорила Лестеру, что настало время нам сменить номер телефона. Ион со мной согласился. Мы оба считаем, что у тебя мозги сдвинулись набекрень, иэто истинная правда, можешь быть уверен.

– Я понимаю, но мне действительно надо… Раздался щелчок – спараллельного телефона сняли трубку, – и голос Мэри произнес: