И хотя, как сейчас выяснилось, это был презренный шпион изкакой-то Фолклендии, в этот момент он был прекрасен, ибо каким-то образомощутил общность людей перед лицом... перед мордой чудовища обло, озорно ивообще просто нечеловека, который уничтожает человеков, невзирая на ихпринадлежность к разным государствам, этническим и прочим конфессиям.

Однако затихший было рев настигал снова. Мы все мчались,приникнув к конским гривам, однако я заметил как один воин начал оглядыватьсячаще других. Его некрасивое лицо стало прекрасным и светлым, глаза засияли какзвезды.

Когда его рука натянула поводья, мы все ощутили, что именнострашное и прекрасное он задумал.

– Ты погибнешь! – воскликнул воевода.

– Но цивилизация будет жить, – ответил он.

Мы успели увидеть как красиво как в танце широко раскрылся вповороте красный плащ, конь взвился на дыбы мощно и трагически заржал,прощаясь, затем мы унеслись дальше к жизни, а он, молодой и красивый, ринулсянавстречу бессмертию.

Мы уже начали было думать, что чудовище нас не настигнет, нопослышался сперва глухой рев, затем земля затряслась от тяжелых прыжков. Нашикони неслись как тяжело груженный усталый ветер, но чудовище, каждым скокомперекрывая пять конских прыжков, медленно, но упорно настигало.

Еще один воин придержал коня. Конь встал на дыбы, изящныеноги, созданные для поцелуев, красиво замелькали в воздухе. Лицо этого человекабыло прекрасным, суровым и трагичным. Он знал, что с этого момента, он малый иничтожный человек, становится тем, о ком будут петь песни, а родством с которымбудут гордиться.

Чудовище неслось крупными тяжелыми прыжками. Я рассмотрелнад ним красную полоску, что медленно удлинялась, стала желтой. Значит,чудовище уже было на волосок от гибели, но теперь регенерируется,восстанавливает жизнь, и все жертвы были напрасны!..

– Ты погибнешь! – вскричал воевода.

– Но вселенная будет жить, – ответил воин звучно.В его правой руке блеснул боевой топор. На лезвии плясали искорки и металасьогненная змейка, Его лицо расширилось, как и плечи, а рукоять топора удлиниласьна треть. Он уже принадлежал другому миру, и сквозь него смотрели, как егопредки, гордясь потомком, так и цепь гордых потомков, гордящихся героем изседой древности.

Каменная стена надвинулась, заняла полнеба, мы с ужасомвидели, что она абсолютно ровная, без единой трещинки. Принцесса и герцог ужеповернули коней, помчались вдоль стены.

Еще один нахлобучил на голову шлем, ухватил топор покрепче иостановил коня. Конские бока тяжело раздувались, глаза были замученные,испуганные. Всадник ласково похлопал его по боку:

– Потерпи чуть... Сейчас придет отдых... Немного боли ивсе...

– Ты погибнешь! – сурово и понимающе вскричалвоевода.

– Но принцесса – нет, – ответил воин торжественно.

Он повернул коня и стал ожидать чудовищного бога. Мы своеводой промчались мимо молча, не глядя друг на друга и не разговаривая. Ветерсвистел в ушах, в разгоряченной голове мелькнула суматошная мысль: нет, надобыло остаться на стороне орков. У них юниты покруче. Несбалансированностьявная...

В дробном конском топоте мне почудилось пение небесных дев,хлопанье их лебединых крыльев, даже уловил стук деревянной колесницы Одина, скоторой одноглазый асс посылает крылатых девственниц подхватывать павших героев.

Звучно и мощно прогремел боевой рог. Снова мне почудилось,что раздался сверху, из мест более высоких, чем верхушки самых высокихдеревьев, даже в вершин этих гор, у подножья которых мчимся.

Рука моя достала меч, конь начал замедлять бег. Воеводаоглянулся. В глазах старика были гордая печаль и печальная гордость, смешанныенастолько, что как в комке пластилина я не различил бы где что начинается, да ина хрен мне разбираться, когда сзади рев, топот, лязганье зубов.

– Ты, – сказал воевода просто, – наша единственнаянадежда. Если не ты, то кто?

Я соскочил с коня, шлепнул по спине:

– Уходи. Я не хочу, чтобы эта ящерица тебя поцарапала.

– Как ты благороден, – прошептал воевода спочтением.

Я уже смотрел на приближающегося зверя. За спиной простучалконский топот, воевода догонял свой отряд, а я с мечом с руке наотлет осталсяждать, слушая звуки небесных сфер,

За моей спиной в двух шагах загораживала солнце стена,ровная как могильная плита в пару верст вверх и на пару сотен верст в длину.Солнце осталось за горой, я стоял в тени, чувствуя как по всему телу бегутгорячие струйки пота.

Красный зверь несся огромными прыжками на четырех, каквынырнувший из огня варан, но когда увидел меня, заступившего ему дорогу,взревел и по-медвежьи встал на задние лапы. Брюхо было пурпурное, покрытоечешуей из мифрила, самого прочного металла на свете, а с боков наползали щиткииз того же мифрила. На морде выступы из мифрила

Но я, обомлев от изумления видел, что пугающая длиннаязеленая полоска, сменилась даже не желтой, а вовсе красной, а от той осталсясамый кончик! Только бы не прибил с первого удара, мелькнула суматошная мысль,только бы успеть... Я не успел сам додумать, что надо успеть, ведь чешую измифрила ничем не пробить, как зверь со страшным ревом бросился на посмевшегозагородить ему дорогу.

Из раскрытой пасти капала кровь, между зубов застряли клочьяокровавленного мяса, я рассмотрел даже вцепившуюся в зуб кисть руки тогокрасивого, который пошел умирать не за страну, а за принцессу... Красный кончикмеры жизни дрогнул и чуть раздвинулся, регенерация идет, я поспешно бросилсянавстречу зверю. Я услышал сухой треск, словно над головой ударила молния.Выступ скалы снесло, мелькнула оскаленная морда.

Я напрягся, закрылся щитом и замахнулся как можно шире, удардолжен быть единственным, иначе... От мощного взмаха меня развернуло вокруг осинесколько раз, словно я набирал обороты для ногой в челюсть, а когда я наконецостановился, передо мной кружился весь мир, плыли скалы, двигались и танцевалидеревья.

Зверь лежал бездыханно мордой у моих ног. Голова размером сбольшой сундук, клыки высунулись острые и загнутые как бивни, но немигающиеглаза, и без того закрытые плотной кожистой пленкой, медленно тускнели. Справой стороны черепа стекала густая зеленая кровь. В трещинке торчал серыйобломок гранита, застрявший, когда зверь чересчур поспешно метнулся меняпожирать. На моих глазах поток зеленой крови вытолкнул осколок, из трещиныполезла, пузырясь, вообще кровавая каша.

Меня покачивало, я чувствовал тошноту, желание сблевануть,словно перекатался на карусели. Меч оттягивал руки, я с усилием воткнулблистающее лезвие в затылок зверю, там как раз удобная как для ножен щелочка, асам сел прямо на вытянутую морду, ноги все еще трясутся, вытер пот.

Сквозь шум в ушах послышался конский топот. Далеко-далекоразворачивался отряд, воевода с моим конем в поводу уже мчался в мою сторону.За ним развернулись и понеслись пятеро уцелевших воинов. Затем я услышалвосторженные вопли, блестящие железом фигуры мелькали как падающая в самолета металлическаяфольга, но мои руки все смахивали крупные капли пота, а те выступали крупныекак грецкие орехи.