– И это стоит сделать? Ему не помешать?

– Тебе нужен честный ответ? Честный,простой и твердый, как мрамор?

– Да, – сказала Таня.

– Чем скорее Стихиарий покинет этот мир –тем лучше для нас всех. А он покинет его только в двух случаях. Первый вариант– если произойдет чудо и вы изгоните его. И второй – если он, сам ли илииспользуя тех, кто носит браслеты повиновения, наполнит свою чашу твоей кровью.Тогда пространственные руны этой чаши обретут силу для перемещения, –сказала Хозяйка.

– И какой из этих вариантов болеевероятный? – спросила Таня.

– Второй, – помолчав, произнеслаХозяйка. – Он гораздо вероятнее. И еще: бойся браслетов повиновения и тех,кто носит их! Браслетоносцы не имеют власти над своей волей!

– Это еще как? – возмутиласьСклеппи. – Это я-то не имею власти над своей волей?

– Здесь, под землей, в медном экране моейгоры, твой браслет не имеет силы, но стоит вам подняться – он обретет ее. Бойсясебя и своего страха, потому что ничто так не уничтожает человека, как страх. Страхболи. Сильнее страха боли может быть лишь страх уничтожения. Всего этихбраслетов четыре. Один…

– У меня! – быстро сказалаГробулия. – Другой я видела у Шурасино, магистра Борея. Он сейчас впикирующей крепости.

– Третий у того парня, Гуннио, который прижалменя в воротах. Видимо, у него и четвертый, потому что ему очень хотелосьнадеть мне что-то на запястье, – сказал Ягуни.

– Опять Гуннио! Видно, придется изъятьбеднягу из армии Арапса. К компашке из беглой фрейлины и беглого мага добавитсяеще и дезертир! – сказала Склеппи.

Хозяйка Медной Горы взглянула на приунывшуюТаню:

– Но у меня для тебя есть и хорошаяновость. Возможно, не все так безнадежно. У тебя есть защитник. Провидение,которое руководит этим миром, не чуждо справедливости. Браслетов четыре. Стихийтоже четыре. Но вас здесь ПЯТЕРО, не считая тебя и самого Стихиария. Значит,пятый – твой защитник. Знает он это или нет, но именно ему это порученопровидением. Так было и так будет всегда.

Для того чтобы уговорить рядового Гунниодезертировать из рядов доблестной армии Арапса, Склеппи потребовалось сорок двесекунды. Из них двадцать четыре секунды длился поцелуй, который и послужилглавным аргументом. К разочарованию бедняги Гуннио, этот поцелуй был какпервым, так и последним, поскольку Склеппи любила говорить про себя: «Я клад,который нельзя найти дважды!»

Но Гуннио еще не был знаком с этим изречением.Он просто подошел к Псойко Рыжему и сунул ему в руку свою секиру.

– Ты чего? – растерялся Псойко.

– Я тут подумал, что мне надоел Арапс. Яухожу с ними, – заявил Гуннио.

– Ты спятил. Знаешь, что полагается задезертирство? Что я скажу магтенанту, когда он придет сменять караул? –простонал Псойко.

– Скажешь ему, что… – тут Гуннионаклонился к самому его уху и что-то прошептал.

Псойко Рыжий смущенно кашлянул:

– Знаешь, что он со мной сделает, если яему такое скажу?

– Скажи, что я упал в ров при исполнении!Пока хватятся, пока воду перебаламутят – я буду уже далеко! – посоветовалГуннио и со Склеппи под ручку выплыл из Арапса.

На Ягуни он старался не смотреть, чтобы невспоминать о браслете, который по-прежнему лежал у него в кармане. Примерно заполчаса до того, как Склеппи, вернувшись от Хозяйки Медной Горы, вновь подошлак нему, браслет Гуннио вновь накалился.

«СКОРО!» – услышал он жуткий голос.

К рассвету, предусмотрительно избегая дорог,они были уже в десятке километров от Арапса. Здесь Ург остановился у старогопня и раскрутил на нем свой ключ. Голова ласки указала сначала на северо-запад,вспыхнув красным, а затем на юг, слабо осветившись зеленым.

– Что-то я не понял, куда нам идти? Чтонам, разорваться? Давай крути свой ключик еще раз! – потребовала Склеппи.

Но Ург отказался:

– Нельзя. Второй раз на одно не загадывают.Артефакты этого не любят. Мне и так все понятно. Сторожка с ботинками кентавранаходится на северо-западе, где-то у Стикса, на Диких Землях. Но сейчас ключсоветует нам идти на юг. Зачем – непонятно, но он утверждает, что тамбезопасно. Во всяком случае, пока.

– Хорошо, пошли. Только, может, вздремнемдля начала? – спросила Таня.

Голова ласки издала тонкий свист.

– Ключ считает, что это плохая идея. Мыдолжны идти на юг, – сказал Ург.

– Что ж, на юг так на юг, –согласилась Таня.

Она вспомнила последние слова Хозяйки МеднойГоры о ПЯТОМ, который станет ее защитником. Интересно, кто это? И не на юге лион теперь?

Так, в пути, в редколесье, они и встретилиновый день. Ург и Ягуни, привычные к долгим пешим переходам, шли легко. Таня иГробулия порядком выдохлись. Замыкал же шествие рядовой Гуннио, которомуказенные сапоги натерли ноги.

– Гроттерша, а Гроттерша! Я вот чтоподумала… Ты такая дурочка, что разве что тряпку не сосешь! – ни с того нис сего с чувством произнесла Гробулия.

Никакого повода для такого заявления не было,но Склеппи ощутила непреодолимое желание поругаться хоть с кем-нибудь. Для неедень без дюжины хороших будоражащих словесных пикировок был хуже, чем день безкуска мяса или хлеба.

Таня быстро повернулась к ней.

– Что ты сказала? – спросила она,спотыкаясь о контрабас.

– Ты такая дурочка, что… –нетерпеливо начала повторять Склеппи.

– Ты сказала что-то еще. Ты как-то меняназвала? Как-то очень знакомо!

– Гроттерша? – задумчиво повторилаСклеппи. – Сама не знаю, почему, просто с языка как-то само слетело. Аведь ничего получилось, правда?

– Ничего, – задумчиво признала Таня.

– Ibi bene, ubi patria![17] – с пафосом произнесмедальон Феофила Гроттера.

* * *

Редколесье закончилось. Они вышли на холмистуюравнину, которая тянулась, возможно, до самого Пламмельбурга, и остановились,толком не зная, куда им идти дальше. Не в Пламмельбург же? Склеппи, во всякомслучае, категорически возражала против такого варианта.