– Это, должно быть, что-то изпараллельного отражения? Сапоги-скороходы… Крылатые сандалии… Вот! Ботинкивласти… «Один из волшебных новоделов Средневековья. Их создание приписываютсразу двум магам – Астрокактусу Параноидальному и Феофилу Гроттеру».

– Кому приписывают? Кактусу? Да он спер уменя идею, а сам изобрел только подошвы! – вякнул медальон, разогреваясьот возмущения.

– «Основу магии ботинок составляет тягаземная, котомка с которой осталась в магическом мире со времен богатыряСвятогора. Замысел изобретателей – впоследствии не оправдавшийся – состоял втом, чтобы пленить с их помощью Ту-Кого-Нет. Признаны самым неудачныммагическим изобретением на Лысегорской Выставке Магии 1566 года…» – продолжалачитать Хозяйка Медной Горы.

– Подлые завистники! Они даже не виделиих! Наши ботинки оказалось невозможно даже сдвинуть с места. Соображаете, чтотакое тяга земная? Это была жалкая идея этого творческого импотентаАстрокактуса! Разумеется, мы взяли совсем немного, но все равно оказалось, чтопереборщили! – снова возмутился медальон.

– Так чья это была идея? Ты что-тозаговариваешься! – насмешливо сказал Ягуни.

– Отстань, ничтожество! Не зли меня! Увсех бывают творческие проколы! Лучше спроси у своей бабуси, что было у нее сКощеевым в пятом году нашей эры! – огрызнулся Феофил.

– У меня нет никакой бабуси. У меня былдедуся! – удивился Ягуни.

– Бабуся, дедуся… В этих отражениях самСарданапал ногу сломит, – пробурчал медальон. – Одним словом,сдвинуть ботинки с места оказалось невозможно. А вот устроить встречу соСтихиарием рядом с ботинками – вполне. Когда на руны его чаши упала кровьальбатроса, ботинки тоже оказались в воронке и перенеслись вместе с ним в этоотражение. И его приковало к этим ботинкам, как я и надеялся.

Последние слова медальон произнес совсем тихои с большими паузами.

– Чаша… – задумчиво повторилаХозяйка Медной Горы. – Чаша Стихиария…

Ягуни с Ургом переглянулись.

– Эх, папочка мой дедуся! Есть еще одинартефакт, который мы бы хотели вам показать. Это… в общем, вы самиувидите… – сказал Ягуни.

Он решительно забрал у Урга полотняную сумку идостал чашу. Хозяйка пристально уставилась на нее, однако даже не попыталасьвзять в руки. На ее лице появилось брезгливое выражение.

– Да, это она… Но это не артефакт… Этомерзость. Артефакт – это вещь в себе, чародейский предмет, который будетслужить всякому магу, если тот возьмет его в руки. Пусть порой недолго, но всеже… Эта же чаша служит лишь одному господину. С ним вместе она пришла в этотмир, с ним же и сгинет, если когда-то это случится.

– Так что же это?

– Жертвенная чаша с пространственнымирунами. И принадлежит она Стихиарию… Стихиарии нигде не утрачивают памяти ивезде сохраняют свою магию. Я не назвала бы их богами, скорее уж это злые божкииз извращенного отражения, живущие по своим законам. Однако с ними лучше несвязываться. Они коварны как шакалы и нарушают клятву всегда, когда появляетсяподходящий случай… Не рассказывайте мне всю историю. Я сказала уже, что знаю прошлоеи не знаю лишь будущего…

– А если… – начала Гробулия, ноХозяйка строго взглянула на нее, и Склеппи замолчала.

– Материальны маги – белые и темные,материальны, хотя и по-своему, древние боги. Материальны даже мертвяки, ибо ихдух, увы, слишком прирос к жалким интересам плоти, так прирос, что и гниение неможет исторгнуть его. Душе нужно воспарить, вырваться, а она не в состоянии –все ее запросы здесь, в нижнем мире. Призраки, джинны, мороки – нематериальны,хотя имеют порой форму. Стихиарий не имеет ни формы, ни материи. Он не имеетничего, кроме изворотливости, злобы и этой чаши, которая переносит его из мирав мир. Самостоятельно они перемещаться не могут, к счастью, – только повызову, который потом оплачивается дорогой ценой… Много, очень много кровизнала эта чаша за долгие века. Не реки, но едва ли не озера. Твой предок,девочка, совершил ошибку. Страшную ошибку. Исправляя ее, он совершил ещебольшее зло. Никогда нельзя покупать добро злом. Как бы мизерно ни было этозло. Или, точнее, каким бы мизерным оно ни казалось на первый взгляд. Это знаюдаже я, хотя давно уже подчиняюсь лишь мудрости.

– А что же чаша? Вы возьмете ее? Или,может, уничтожить ее? – спросил Ург.

– Уничтожить ее нельзя. Она сразу восстановитсявновь. Во всяком случае, в этом отражении. В отражении стихиариев, возможно,она и уязвима, но туда нам не попасть. Одно дыхание того мира смерть для насвсех, – сказала Хозяйка Медной Горы. – Я не возьму также эту чашу нахранение. Остальные мои артефакты там, за стеной, в тревоге. Я чувствую это.

– Так что же нам делать?

Хозяйка Медной Горы пожала плечами:

– Я вижу только один выход. Ключ Ургаукажет вам направление к той сторожке в лесу и поможет найти Стихиария… Вовсяком случае, то место, к которому привязал его твой дед ботинками и кровьюсамой мистической птицы из всех – альбатроса. Вот только пойти должны всешестеро. Иначе никак. Возможно, тогда вам удастся вернуться в свое отражение,обрести прежние имена и память. Весь вопрос в цене, которую придется заплатитьза это одному из вас.

– Шестеро? Не слишком ли жирно дляСтихиария? – возмутился Ург. – Я могу пойти и один!

– Тебя я вообще не считаю. Твоя аураодноцветна, – сказала Хозяйка.

– Ага, кажется, я поняла! Я, Танька,Ягуни. Это трое, – быстро посчитала Склеппи. – Похоже, я знаю, кточетвертый и пятый. Шурасино и И-Ван. У них тоже разноцветные ауры, если веритьподзеркаливающей лошадке, которая обижается, когда ей говоришь правду в глаза.А вот кто шестой?

– Шестое и самое главное звено цепи –она, – сказала Хозяйка, кивнув на Таню. – Недостающее же звено –присваивай ему любой номер, какой захочешь, хоть первый хоть пятый, –рядовой Гуннио.

– ЧТО? Тот парень, что назначил мнесвидание? – изумилась Склеппи.

– Все не случайно в этом мире. Думаю,теперь тебе придется на него сходить. Тем более что когда-то, сдается мне, этоуже происходило, – усмехнулась Хозяйка Медной Горы.

– Я встречалась с Гуннио? –возмутилась Склеппи. – Ну уж нет! Мои амбиции начинаются от принцавключительно. В крайнем случае они могли упасть до хорошо сохранившегосяшестнадцати-семнадцатилетнего пажа из знатной семьи.

– А что за цена, которая нужна ему? Моякровь? – тихо спросила Таня.

– Да. Вся до последней капли. Стихиарийбудет требовать выполнения всех условий, я убеждена в этом.