отвечает он, а затем стучит ручкой по второму кружку. – Давным-давно, примерно в шестом веке, мать Мерлина была человеческой женщиной, которая разделила ложе с могущественным инкубом-горихэлем. Немного того, немного этого, и получился камбион. Ребенок, который являлся наполовину человеком и наполовину демоном. – Он проводит линию между двумя кружками и опускает под прямым углом черту, на которой рисует еще один кружок с буквой «М» внутри. – Связь с эфиром доминирует в крови демона. Как доминантный ген в решетке Пеннета. А значит, все потомки Мерлина тоже камбионы. Люди, которых мы в итоге называем мерлинами, могут черпать эфир из воздуха и использовать его почти так же хорошо, как умел сам Мерлин, даже если в них всего капля демонской крови, – им не нужно заклинание, пробуждающее легендорожденных.

Я непонимающе смотрю на него.

– Все мерлины отчасти сексуальные демоны?

Он ухмыляется.

– Технически да, но на такой генетической дистанции их способность очаровывать… пассивна. – Он взмахивает рукой. – Ничего, чего не могли бы дать обычные человеческие гены, за исключением цвета глаз. Неестественная красота, запоминающийся голос и тому подобное. Пассивные, но все равно эффективные элементы. В один момент ты берешь анализ крови, а в другой уже задумываешься, поместятся ли на кровати в лазарете двое. Не веришь? – Его глаза вспыхивают, когда он наклоняется ближе. – Просто спроси Тор.

У меня слегка сжимается желудок от этого ироничного откровения. Тор и Сэл встречались? Или если не встречались, то… Я отгоняю эту мысль.

– Так он… не зло?

– Он непредсказуемый, как я и говорил, но не злой. – Уильям задумчиво чешет подбородок. – И с медицинской, и с военной точки зрения мерлины – идеальные воины: сердце как у бегуна на длинные дистанции, неспешно бьющееся со скоростью тридцать ударов в минуту; внутренняя температура достигает сорока трех градусов – недостаточно, чтобы поджарить человеческий мозг, как куриный стейк, но при таких условиях погибают любые человеческие вирусы и паразиты. Усиленный метаболизм, скорость, сила, зрение…

– И слух! – Дверь распахивается, и в нее врывается Сэл. Его желтые глаза сверкают.

Уильям вскакивает из кресла, подняв руки.

– Сэл, успокойся!

Я отступаю, Сэл надвигается на меня, кончики его волос дымятся.

– Разнюхиваешь обо мне, да? Ищешь информацию, чтобы использовать против меня?

Хотя подробности физиологии Сэла по-прежнему отдаются эхом у меня в ушах, после всего, что я перенесла сегодня, невыносима сама идея о том, что кто-то, даже Сэл, заставит меня отступить.

– Это начинает мне надоедать, королевский маг. Придумай трюки поновее.

Прежде чем Сэл успевает ответить, Уильям встает между нами так, как раньше делал лишь Ник.

– Тебе следует успокоиться. Бри не вынюхивала. Если собираешься сердиться на кого-то, сердись на меня за то, что ей рассказал.

– О, не сомневайся, – рычит Сэл. Его золотистые глаза осыпают меня горячими искрами.

– Устраиваешь истерику, ребенок перекрестка? – выплевываю я. Темные брови Сэла взлетают к самому лбу, а на щеках появляются красные пятна. Прямое попадание.

– Прекратите! Оба! – приказывает Уильям. Он прижимается ко мне спиной, оттесняя к стене. – Если собираешься причинить вред Бри, придется иметь дело со мной, а этого не позволит твой Обет служения. Так что вместо того чтобы выставлять себя дураком, просто уходи. – Он кивком показывает на дверь. – Кыш.

Сэл в последний раз окидывает взглядом нас двоих, а затем покидает комнату яростным вихрем. Вдалеке хлопает еще одна дверь, свидетельствуя о его уходе.

– Обет служения?

Сколько там всего Обетов? И сколько из них принес Сэл?

Уильям вздыхает, по-прежнему глядя на открытую дверь и коридор.

– Главный Обет Сэла – Обет верности Нику. Второй – Обет верности легендорожденным. – Он поворачивается и грозит мне пальцем. – Но в одном он прав. Ты притягиваешь неприятности, да?

В этом я не могу с ним не согласиться.

Убедить вышибалу в Tap Rail, что мне двадцать один год и меня зовут Моника Стейтен, оказывается чересчур легко. Я удивленно смотрю на водительское удостоверение Северной Каролины в своей руке.

– Поверить не могу, что это сработало, – произношу я.

Грир подмигивает.

– Оно мне досталось от соседки по комнате, Лэс. А она добыла его у девушки, которая выпустилась в прошлом году. Когда Уитти зашел в мою комнату и сказал, что мы собираемся сюда пойти, мне вспомнилось, что тебе только шестнадцать. Думаю, Лэс им постоянно пользуется, так что стоило попробовать.

– Ага, но выглядит оно и правда не очень, – отвечаю я, качая головой. – Тут написано, что Моника Стейтен на пятнадцать сантиметров ниже, чем я! И носит очки.

– Что я могу сказать? – Грир пожимает плечами. – То, что белые не различают в лицо людей с другим цветом кожи, – это полезно!

Единственное, что у меня общего с Моникой Стейтен, – наш вкус в одежде. Я отправила Элис селфи в своем прикиде: красный открытый топ и джинсы. Она одобрила, так что я пришла в этом сюда.

Члены капитула заняли все заднюю веранду Tap Rail – бара, сделанного из трамвайного вагона, который стоит в дальнем конце улицы Франклин – средоточия ночной жизни Чапел-Хилл. Два длинных деревянных стола сдвинули вместе, чтобы все могли поместиться. В последнем сообщении от Ника говорилось, что он скоро будет. У Уильяма были другие планы. Сэла нигде не было видно.

В ожидании я проверяю телефон. Патрисия звонила мне уже восемь раз. По дороге я отправила ей сообщение, что мне понадобилось кое с чем разобраться и я объясню позже. Я никак не могу забыть ее слова – мастера крови, ожившие проклятья. Я не сомневаюсь, что в них есть правда. Ослабление – достаточное тому доказательство. Но прямо сейчас мне нужно поговорить с Ником и рассказать ему о тех вратах.

В баре Грир выбирает местное крафтовое пиво, но передумывает, когда Фелисити замечает, что здесь есть Cheerwine[12] и бурбон. Угрюмый бармен смешивает ему шот бурбона с содовой, пока он не приобретет насыщенный темно-красный цвет и запах алкогольных конфет.

Фелисити передает мне джин-тоник.

– По вкусу похоже на Sprite.

Я собираюсь отказаться, но потом думаю про предстоящий разговор с Ником, и алкоголь начинает казаться хорошей идеей. Я отпиваю немного и кашляю, ощутив, как напиток обжигает рот.

– Ну, Sprite с натяжкой, – хрипло говорю я.

Она пожимает плечами.

– Могу избавить тебя от него. Как насчет виски с колой?

Я давлюсь, на меня обрушиваются воспоминания о запахе заклинаний Сэла.

– Нет! Только не виски!

Фелисити смеется и опирается бедром на бар.

– Так что вы наденете на бал в честь Отбора?

Я поднимаю руку.

– Повторите, пожалуйста, что?

– О нет. – Фелисити ставит напиток на стол. – Тебе никто не