– О да, квайне вевикодушно! – не удержавшись,передразнил Ягун. Даже в эту трудную минуту он не изменил себе и был в своемрепертуаре.

– Вазумеется, вы авестованы за втовжение! В повдень яповучу вазвешение суда, и вы будете заквючены в Дубодам! Пвизнайтесь, что мыпобедиви! – Маленькие глазки пронзительно впились Тане в лицо.

– Жирный индюк! – сказала Таня одними губами, безголоса.

Ей стало вдруг интересно, поймет Хадсон или нет. Он понял ивспыхнул. Маленький магвокат был крайне самолюбив.

– Неводяйка! Я сгною в тювьме тебя и твоего пвиятеля!Сквучу в баваний вог! – пискнул он, оборачиваясь, чтобы дать знак магнетизерам.

Но тут внезапно что-то заставило магвоката Хадсоназабеспокоиться и козырьком поднести руку к глазам.

– Как стванно! Готов поквясться, к нам кто-то ветитсвевху! – озабоченно сказал он.

Таня тоже подняла голову. Она увидела, как из-за туч, сомкнувшихсянад Дубодамом, появились несколько маленьких точек и одно большое пятно. ХотяТаня была зорче, первым догадался, что перед ним, Ягун.

– Гоярын! – крикнул он. – Это Гоярын!

И точно, это был он. Сразу за драконом на метле,ковре-самолете и даже на старинном диване мчались преподаватели Тибидохса.Поклеп упрямо летел в неизменном своем вороньем гнезде. Перед тем как пойти наснижение, они сделали над Дубодамом разведочный круг.

Гоярын, на шее которого, обхватив ее руками и ногами, сиделТарарах, выдохнул пламя – настоящее, боевое пламя, не ослабленноедраконбольными заклинаниями. Даже Таня, привыкшая к драконам за множествотренировок, испытала невольный трепет, увидев эту длинную огненную струю,которая, к счастью, была направлена не в них, а в башню, ту самую, что в пенснеНоя казалась раздувшимся гневным чудищем из иного мира. Башня окуталась дымом.

– Давай, Гоярын, давай! Покажи им кавказскую кухню! Даздравствуют шашлыки из магвокатов! – воинственно кричал Тарарах. –Вперед! Русские не сдаются!

– Разве питекантропы имеют национальность? Вот уж незнал, – улыбаясь краем рта, прокомментировал Графин Калиостров.

Но смеялся он не дольше, чем падает в открытыйканализационный люк оступившийся почтальон. До тех лишь пор, пока с каждымновым воплем Тарараха длинные огненные струи Гоярына не стали обрушиваться набашни и стены магической тюрьмы. Сразу стало душно и дымно. Нестерпимо завонялосерой. Графин Калиостров в ужасе присел и закрылся руками. Мягкие щекимагвоката Хадсона обвисли, как сдувшиеся шары. Один Бессмертник Кощеев сохранилподобие самообладания, хотя правое его колено как-то странно началоподрыгивать, то ли от ярости, то ли еще от чего.

Преподаватели Тибидохса были еще в воздухе и закидываливрага сверху искрами, а Гоярын уже пошел на снижение. Питекантроп ловкососкочил с него и первым ворвался на небольшую площадь. Гоярын, тяжелоопустившись сразу за воротами – он занял большую половину площади, –направил морду точно в скопление де ментов.

Но прежде чем он выдохнул огонь, де менты поспешноперестроились и окружили Таню и Ягуна. Гоярын замешкался: теперь он неминуемозадел бы своих.

– Не бойтесь дракона! Он нам ничего не сделает, пока унас заложники! Взять их и всех в Дубодам – нас больше! Отличный способ разомпокончить со всеми! Начните с этого пещерного уродца! – ободряюще закричалБессмерник Кощеев.

Де менты и магнетизеры – всего около трех десятков –бросились на Тарараха, в то время как другие поспешно чертили в воздухе руны иделали боевые пассы. Тарараху пришлось тяжко. Неосторожно опередив остальныхпреподавателей, он оказался в кольце врага. Со всех сторон на него населимагнетизеры и де менты. Ближайший де мент впился в Тарараха своим выпивающимдушу взглядом, но кулак питекантропа оказался куда действеннее и не зналосечек. Де мент обрушился как подрубленное дерево. Один из его глаз сразупотух, вокруг другого вспыхнул фиолетовый ореол.

– Держись, Танька! Я иду! – крикнул питекантроп.

Окруженный со всех сторон, Тарарах сражался отчаянно, какмедведь, атакуемый волчьей стаей. Каждый его удар уносил по врагу, но на егоместе тотчас вырастал другой. Наконец чья-то искра, предательски выпущеннаясзади, ударила питекантропа в спину, и он упал.

– Эх, Тарарах, Тарарах! Что же ты?! – крикнулаТаня. Она рванулась, но ее держали крепко.

Де менты и магнетизеры сомкнулись над питекантропом,собираясь прикончить его, но тут в самую гущу врагов, рассеивая их, опустилсядиван Сарданапала и ковер-самолет.

– Схватить их всех! Кто не сдастся – прикончить наместе! Использовать любые заклинания без ограничения! – отрывисто приказалБессмертник Кощеев.

Тот же приказ, только в размытой форме, отдал своим боевыммагам и Хадсон. Смирный магвокат до того развоевался, что собственноручновзмахнул рукой и произнес:

– Впевед! Ува!

Даже Графин Калиостров не удержался и произнес:

– Мы не можем их отпустить! Они бунтовщики, магористыиз Маг-Маеды!

Как лицо административное, он давно уже привык всенеприятности валить на Маг-Маеду и делал это машинально. Пылесос упал где понедосмотру – Маг-Маеда виновата, конопля под Маглионом не уродилась – опятьона, Маг-Маеда…

– Взять их! – снова крикнул Бессмертник, видя, чтоего войско колеблется.

Целый шквал магии обрушился на тибидохцев. Но ударный отрядпреподавателей с острова Буяна стоил в схватке куда больше, чем боевые магиМагщества. Если последние чем-то и превосходили их, так только численностью.

Поклеп Поклепыч сражал врага ядреными запуками. Осободоставалось от него де ментам, которые здесь, на площади перед Дубодамом, необладали той магической силой, что внутри его стен. Маленький, крепкий,лысенький, размахивающий руками и мечущий искры, завуч Тибидохса мог быпоказаться забавным, если бы не был так страшен. Его уста извергали огонь, уши– дым, а нехороший взгляд озадачил бы даже Вия. К тому же поблизости не было Милюли,и Поклеп мог развернуться во всю свою мощь, не опасаясь упреков в излишнемзлодействе.

Ничуть не легче пришлось тем трем магнетизерам, чтопопытались бесцеремонно атаковать магией и просто кулаками доцента Горгонову.До глубокой старости они жалели о своем поступке, пели фальцетом и начиналидрожать даже при виде старой и беспомощной ведьмы, если только у нее былирастрепанные волосы, хотя бы отдаленно похожие на шипящие кудри Медузии.

Де ментам же, тем, что с ней сталкивались, приходилось ещехуже – они просто каменели, едва встретив ее яростный взгляд – тот самый,который сумел выдержать только Персей, да и то прибегнув к помощи зеркальногощита.