– Надеюсь, до пенсии я не доживу, –спокойно сказал доктор. – То есть даже не наверное, а факт, кажется… – Ончуть пригнулся и заглянул в черный глаз «макарова». – А тот счет –международного фонда «Врачи мира против лейкемии». Собственно, я его основал,чтобы спонсировать лечение детей из неимущих семей. Здоровье нынче диких денегстоит, не у всех же есть богатый папенька, как у Олеси.

И тут до Македонского дошло!

– Ты что, хочешь сказать, что она…

– Удивляюсь, неужели Илья вам не сообщил? –пожал плечами доктор. – Он же должен был как-то оправдываться перед вамиза те дикие суммы, которые расходовал на девочку. Или нет? Конечно, вы емуполностью доверяли, но все же… – Он снова пожал плечами. – Кучу денег онвбухал просто так, ни за что ни про что. Все эти пересадки костного мозга,облучения, которые ему рекомендовали, – это полный бред. Мучение и безтого едва живого организма. Слава богу, я его вовремя остановил, не то онзагубил бы вашу дочку еще год назад.

Приступ мгновенной ненависти к убитомуБратчикову едва не лишил Македонского рассудка.

– А теперь что? – вымолвил с трудом,прорываясь сквозь зубовный скрежет.

– А теперь я лечу Олесю, – серьезносказал доктор. – Понимаете, я в этом деле – лучший. И не щурьтесь на менясвоим бешеным белым глазом, можете поверить на слово. Илья поверил – иправильно сделал, умный был человек. Мы познакомились в прошлом году в клиникев Москве. Что произошло, собственно? Здесь у Олеси обнаружили лейкемию, потомсказали: диагноз ошибочный, все в порядке. Звери, ей-богу, а не люди! Ничегосебе – ошибочка! Но Братчиков уже заволновался и решил поехать в Москву, вИнститут крови. Там диагноз подтвердился, причем ему сказали, что делобезнадежное. И тут мы встретились…

– То есть ты гений – я правильно понял? –спросил Македонский.

Доктор с прежним спокойствием кивнул.

– И что, бросил Москву ради того, чтобыухаживать за моей дочерью?

Желтые глаза вильнули.

Ну конечно! Македонский так и знал.

– Ладно, колись, лепило, – усмехнулсяон. – Ошибка в диагнозе, да? Разжалован в рядовые?

Доктор высокомерно дернул уголком рта:

– Да, я убил человека. Но это произошлослучайно и не имело никакого отношения к медицине. Какой-то придурок напал наменя в темном проулке, я врезал ему по горлу, вот и… Превышение необходимойобороны. У меня был хороший адвокат: добился подписки о невыезде, ну а я…

– А ты подписку нарушил, так я понимаю? –кивнул Македонский. – Ну что же, не тот казак, что не попался, а тот, чтовывернулся. Молодец. А почему так близко от Москвы сидишь?

– Под свечой всего темнее, – пояснилдоктор. – Да и современная техника изменения внешности далеко пошла, атехника изготовления хороших документов – еще дальше. У меня тут тетушка живет,собственно, она мне мать заменила в свое время, так даже она меня не сразуузнала, когда я нагрянул. И еще… Понимаете, я ведь врач. Я не могу не лечитьлюдей, к тому же, если знаю, что могу кого-то спасти от смерти, я лучше сам нариск пойду.

– Вдобавок, если этот риск не худооплачен, – подсказал Македонский.

Доктор глянул с вызовом:

– А если даже и так?

– Ну, хорошо. – Македонский наконецопустил пистолет. – Но скажи, если ты такой гений, почему не вылечил моюдевочку до сих пор?

Доктор вздохнул:

– Тут есть свои проблемы. У Олеси четвертаягруппа крови, самая редкая, да еще резус-фактор отрицательный. А моя методикалечения – это двойное заменное переливание крови. Иногда – тройное. Снебольшими интервалами, во время которых проводится курс побочных мер. Не стануобъяснять – долго и неинтересно, важен только результат. Я его гарантирую, нотолько в том случае, если мне будет обеспечен материал для работы.

– И какой это материал? – спросилМакедонский, хотя ответ уже знал заранее. Не могло быть другого ответа, кромеэтого.

– Кровь здорового человека с четвертой группойи отрицательным резусом. У детей возраста и комплекции Олеси в теле около двухлитров крови. Вот и прикиньте, что будет с донором после того, как мы выкачаемиз него всю кровушку для двойного, а лучше – тройного заменного переливания.Предвижу ваш вопрос, – вскинул он ладонь, – и сразу отвечаюотрицательно: к сожалению, забор крови должен быть сделан одномоментно. Доноробречен.

Македонский спокойно кивнул. С чего докторвзялся его успокаивать? Олеся больна, да, но есть шанс ее вылечить. Значит,вылечат – даже если придется выстроить доноров в очередь.

– Братчиков знал об этом?

– Знал, – кивнул доктор. – Но… онговорил, что вы не согласитесь на такие меры.

Македонский улыбнулся. И наконец-то увидел,что в глазах доктора снова плеснулся страх…

– Кстати, предупреждаю, – сказал докторторопливо, – у меня вторая группа и резус положительный. Это вариант дляОлеси смертельный, прошу учесть!

– Да брось! – сказал Македонский почтинежно. – Что я, сумасшедший? Я теперь с тебя пылинки буду сдувать. Все,лепило. Теперь ты работаешь на меня, понял? Для начала увезешь отсюда меня имою дочь, а также… – Он оглянулся. – Вот этого парня. Олеся и этот, какего там, поживут у тебя, а мне надо на несколько дней в Чувашию смотаться.Потом все туда уедем. Кстати, кто он, черный-то, не знаешь?

– Илья на днях обмолвился: вроде бы абхазец,который на исторической родине кого-то шпокнул, грузина небось какого-нибудь, итеперь спасается в России. У него брат в Москве, вроде бы нотариус, у Ильи сним деловые связи…

«Нотариус в Москве. Габуния – фамилияабхазская. Теперь понятно, у кого все оригиналы бумаг Македонского… в смыслемоих бумаг».

– Ну, этот нотариус и попросил на времяприютить Асана, к которому протянулась рука мести, – продолжалдоктор. – Кстати, не думаете ли вы, что это за ним сюда пришли вершителивозмездия, что Илья из-за него погиб?

– Нет, вряд ли, – сказал Македонскийпосле некоторого раздумья. – Иначе его не оставили бы живым. А в неговыстрелили только раз, не добили и взялись за Братчиковых. Им нужны былиденьги, больше ничего.

– Логично, – согласился доктор. – Ачто, черный вам очень нужен? Мне бы не хотелось, если честно, я вообще стараюсьдержаться подальше от этих безумных детей гор…

– Твои хлопоты будут оплачены, – махнулрукой Македонский. – Хорошо оплачены. Асана я бросить теперь не могу: онспас Олесю.