– Барбос, – сказал я строго, – а кто лапыбудет мыть?

Барбос нехотя запрыгнул в ванну и по-царски подавал мнепоочередно лапы. Так называемая холодная вода почти горячая, а в сторону кранас горячей я старался даже не смотреть.

Постель в спальне в беспорядке, стоит убрать скомканноепокрывало… Ах да, испачканная простыня, не надо давать повод для торжествующегосмеха. Лучше спрятать… нет, сразу в стиральную машину. А так все о’кей, у менялежбище за тридцать тысяч баксов, широкое и просторное, удобства выше головы.Покупал не ради бабс, просто человек треть жизни проводит в постели, так чтоглупо подбору галстука или костюма уделять больше внимания, чем ежедневномусемичасовому сну. К тому же в кровать вмонтированы все эти штуки, что следят закровяным давлением, работой всех органов, а утром выдают на комп информацию ивсе рекомендации. Надо как-нибудь заглянуть в тот файл.

Сверкающую серебристую пульку я заметил еще на дальнемповороте, когда со Скобелевской сворачивала на бульвар Ушакова. Я отступил сбалкона в глубь комнаты, вдруг Кристина заметит, зачем давать ей преимущество,все-таки у нас поединок…

Сегодня завершится, подумал я мрачно. Сейчас. Как толькоподнимется в квартиру. Прямо в ванной. Или даже в прихожей, пока вспотевшая игорячая.

– Барбос, – велел я строго, – чтоб неприставал со своими игрушками!..

Он посмотрел подозрительно. А ты, мол, не будешь? Это моеправо, ответил я взглядом. Кто в нашей стае вожак? Он вздохнул и опустил мордуна вытянутые лапы.

Серебристая машина остановилась перед подъездом. Кристинавышла, крохотная сумочка мелькала вокруг нее, как нунчака, сверху лучше всеговидно роскошную копну волос. Она исчезла в подъезде, я заставил себя неспешновернуться в комнату, а когда пропищал домофон, так же неспешно подошел, якобызасиделся перед компом.

– Алло?

– Владимир Юрьевич? – раздался ее звонкийголос. – Это я, Кристина!

На экране высветилось ее смеющееся лицо. При этом разрешениия отчетливо рассмотрел даже мельчайшие капельки пота на ее верхней губе. Онахитро прищурилась, понимает, что рассматриваю во все глаза.

– Открываю, – ответил я важно и нажал кнопку.

Изображение исчезло, донесся щелчок магнитного замка, затемсолидный звук, с которым отворяется толстая бронированная дверь. Я зачем-то нацыпочках вернулся в комнату, чтоб не сразу открыть дверь, когда раздастсязвонок.

Как она смотрит, как смотрит! Даже через экран домофона какбудто видит насквозь… Интересно, с ходу ли предложит разгрузить меня от спермыили же отложит до выхода из ванны?.. И почему вообще предлагает себя именно втакой форме? Я не поэт и не романтичный девственник, но все же звучит чересчурцинично. Или же…

Холодная волна накрыла меня с головой, вскипела и ушлапаром, но на полградуса я все-таки остыл. А что, если нарочито предлагает втакой форме, заранее зная реакцию? Тогда, значит, ей мой психологическийпортрет известен до тонкостей? Все мои реакции просчитаны, пересчитаны,расписаны десятки сценариев развития того или иного варианта?

Череп разогрелся, внезапно возникла задача, уже жизненноважная для меня самого. Насколько глубоко можно просчитать лично мои реакции,такого умного, уникального, удивительного… каким вообще-то считает себя каждый?Но я не просто считаю, любой пьяненький водопроводчик считает себя уникальным инедооцененным, потому и берется объяснять, как вывести страну из кризиса, но яв самом деле… я в самом деле уникален!!!

Гм, в самом ли деле? Ведь сейчас речь не о суперинтеллекте,коим обладаю я и только я, такой удивительный и гениальный, а о самом базовоминстинкте. А здесь, увы, все мы: гений, водопроводчик и обезьяна – одинаковы.Этот инстинкт один, его проявления можно пересчитать на пальцах одной руки, анюансы проявлений – на пальцах всех четырех конечностей, даже компа не надо.Комп просто подберет ключевые слова, позы, готовые фразы. Этих – несколько сот,но Кристине вряд ли пришлось запоминать их все, несколько сот – это чтобохватить всех мужчин мира, а так пропустили через фильтр моей личности, отсеяливсе то, что на меня не подействует, ну, к примеру, всякие перверсии, иоказалось, что ее набор можно сузить втрое от Эллочкиного.

Я напряженно прислушивался, нет, это еще не шум лифта.Положение довольно дурацкое. Впервые не я хозяин, а мною манипулируют. Как встарой песне: главная, конечно, голова, но шея качает ею, как хочет… Щас бысразу схватить ее, содрать трусики, впендюрить, чтобы глаза на лоб вылезли,будешь знать, зараза, как брать инициативу в свои руки, это наша мужскаяпривилегия…

…но, погоди-погоди, это наверняка тоже просчитано. Тамобязательно есть вариант, что подопытный наконец все понимает, начинаетдействовать… Его действия тоже просчитаны, у меня пока тоже одно на уме, агруппа аналитиков наверняка разработала в деталях несколько вариантовдальнейшего развития. Если я не последний дурак, я должен найти вариант, докоторого они не додумаются.

Сволочи, но даже если я в самом деле такой найду, то не будууверен, что нашел, а не выполняю их же программу! А во-вторых, это в сфереинформационной войны еще что-то могу придумать новое, а вот в сфере отношениймужчины с женщиной… Нет, здесь я не силен, у меня все просто, примитивно. Моеповедение в деталях могли предсказать даже шумерские жрецы. Дяди с компами –излишняя роскошь.

Череп раскалился, я сам чуть не сунулся в душ. Постоять быпод холодной водой, чтобы кожа стянулась, стала упругой, а жар в костях вышелвместе с потоками воды.

– Да пошла ты, – сказал я вслух. – Работуделаешь, вот и делай… А вот никак не буду реагировать! Никак. Захочу – трахну…не снимая лыж, не захочу – не трахну. Будем работать. Просто будем работать.

Звонок, я заученно деревянными шагами вышел в прихожую,взглянул на экран. Кристина, настоящая Кристина, программа тщательно следит,чтобы не подсунули кого-то из загримированных, считывает и сверяет черепныеуглы, просчитывает напряжение лицевых мускулов, даже количество ресниц…

Щелкнул замок, она вошла жаркая, веселая. В серой прихожейсразу стало светло и празднично. Мой велосипед, который я так и не отмыл отгрязи, заблестел, как крылья молодого жука-бронзовки.

– Я принесла родословную, – выпалила она. –По двум главным линиям!

– Когда же они успели, – пробормотал я.

Она сунула мне в руки флеш-дискету.

– Здесь на шестьсот гигов. Еще на полтора тера вработе… Обещают к концу недели.

– Спасибо, – пробормотал я. – Э-э-э… Вы,конечно, в ванную?..

Ее высокие брови взлетели, а глаза взглянули с укоризной.

– Владимир Юрьевич, в вашем голосе упрек?.. Или ирония?Но такая адская жара! Обещают, что через два дня наступит резкое похолодание,пойдут дожди… Тогда, клянусь, буду пользоваться только дезодорантами. Обещаю неприменять никакие возбуждающие.