…Правда, девочка?..

Так с ним бывало в последнее время – он расслаблялся насекунду, а потом снова весь подбирался, жесткий, неприступный и ощетиненный,как кусок колючей проволоки.

– Стойте! – вдруг вскрикнула Варя и схватила его за рукав. –Стойте, Марк Анатольевич!

– Я… стою.

Он не успел еще как следует принять вид куска колючейпроволоки, и Варя окончательно сбила его своим хватаньем за рукав. Он смотрелна нее с любопытством, обычным искренним любопытством, как нормальный человек.

– Был еще один ключ! – выпалила Варя радостно. – Ну конечно!Вспомните! Мы заказывали два сейфа фирмы «Крупп».

– Два, но не три же!

– И один дверной замок! Той же фирмы. То есть где-то естьеще один желтый ключ с буквами «Крупп»! И я даже знаю, где он есть!

– Черт побери, – сказал Волошин весело. – Точно!

– Замок ставили у Разлогова в кабинете, на даче! Значит,ключ этот на даче!

Волошин быстро соображал. Как он мог забыть про кабинетныйключ?! Ведь он действительно был, и той же фирмы, а они все, эти ключи, похожикак две капли воды?! И Разлогов действительно держал дверь в кабинет запертойна ключ, потому что его собака повадилась заходить и валяться на бумагах,которые хозяин вечно расшвыривал где ни попадя! Однажды таким макаромразлоговская собака прочитала научный труд по химии, переданный в «Эксимер» нарецензию. Научный труд в министерство направил самородок из Саратова, а изминистерства переслали Разлогову, чтоб тот дал компетентное заключение, ну ичтоб самим с самородком не связываться. Суть труда по химии заключалась в том,что вода имеет молекулярную и атомную память, теория подкреплялась примерами изрусских народных сказок о «живой» воде, способной поднять на ноги мертвеца, и«мертвой», способной свалить с ног хоть кого, даже Змея Горыныча. Предлагалосьвыделить бюджетное финансирование – на научное исследование и созданиеустановки, генерирующей, с одной стороны, «живую», а с другой – «мертвую» воду.По создании установки предполагалось установить полное мировое господство,более ни рубля не тратить на военные нужды, а все высвободившиеся деньгипустить на построение на Земле полного и окончательного коммунизма.

Разлогов прочитал труд самородка, написал на первой страницезаключение – «Наукообразный бред и мракобесие» – и швырнул труд в угол.Разлоговская собака довела заключение до логического конца. Она явилась вкабинет, обнаружила в углу труд, перелистала его и не нашла ничего лучшего, чемчасть изорвать в клочки, а часть изжевать до неузнаваемости.

Все бы ничего, но труд был «на контроле» в министерстве, и,матерясь, хохоча и угрожая мастифу установкой с «мертвой» водой, Разлоговполночи клеил труд скотчем, а потом копировал на ксероксе, чтоб повреждениябыли не так заметны. Разлоговская собака сидела рядом, смотрела с интересом ивроде бы даже сочувствовала, но с тех пор из доверия вышла. Кабинет Разлоговстал запирать. Он был заперт всегда – Разлогов выходил и поворачивал ключ,который из замка никогда не вынимался.

Выходит, Волошин перепутал все ключи?! Выходит, он открылзапертую дверь в разлоговский кабинет, машинально сунул ключ от двери в карман,где уже был ключ от офисного сейфа, потом открыл и закрыл кабинетный сейф, ненайдя там того, за чем он, собственно, приезжал на дачу. Он сильно нервничал,все время прислушивался, трясся, как заяц, и ненавидел себя – эту ненависть онпомнил отлично, от нее даже во рту был дрянной вкус, как от дешевых сигарет! Значит,он вышел, вставил ключ в замочную скважину двери – это он тоже помнил отлично,– а потом… потом…

– Марк Анатольевич, что с вами? Вам плохо?

– Хорошо.

– Марк Анатольевич, может, воды принести?

– Ничего не нужно.

– Марк Анатольевич, может…

Волошин повернулся и размашистыми шагами ушел от неекуда-то, Варя не поняла куда, как не поняла и того, что с ним моглоприключиться на ее глазах такого страшного, отчего он сначала побледнел, потомпозеленел, глаза у него как будто провалились, и нос вытянулся. Онапостояла-постояла возле громадного дивана, косясь на кожаную прямую спинку, накоторой лежал отсвет тусклого осеннего дня. И этот кожаный блеск раздражал ипугал ее, словно рядом лежала огромная рептилия, Варя отошла от дивана, пожалаплечами и выглянула в коридор.

Никого.

– Марк Анатольевич! – Она прислушалась. – Я еще хотеларассказать про телефон!

Некоторое время ничего не происходило, а потом Волошинпоявился с другой стороны, не с той, куда она смотрела.

– Идите сюда.

– А?!

– Идите сюда.

И пропал из глаз. Варя кинулась на зов, споткнулась окакую-то скамеечку, ушибла ногу, заскакала, шипя от боли, и очнулась еще водном сумеречном помещении, заставленном дубовыми шкафами. Только здесь вшкафах были не книги, а тарелки, стоявшие как-то не по-людски. Нормальныетарелки стоят нормально, стопочками, друг на друге, а тут они были выставлены…лицом, как книги на выставочном стенде!

В помещении было очень холодно, и немудрено – окнораспахнуто, обе створки! Резко пахло каким-то лекарством. Волошин сидел застолом, перед его носом стоял стакан и были рассыпаны крошечные белыетаблеточки.

– Извините, – буркнул Волошин. – Я не хотел вас пугать.

Варя посмотрела на него и перевела взгляд на таблеточки.

– Я не испугалась, – сказала она медленно. И еще посмотрела.– У вас есть аппарат для измерения давления?

– Зачем?

– Я бы померила вам давление.

– Вы с ума сошли? – осведомился Волошин.

– У вас есть аппарат?

– Нет.

– Я сбегаю в аптеку, – решительно объявила Варя, – и куплю!А вам бы лучше лечь, Марк Анатольевич!

– Послушайте, – начал Волошин, – что происходит? Какаяаптека?! Сядьте и расскажите мне, что вы там еще хотели?

– Нужно померить давление.

– Не нужно.

– Вы принимаете нитроглицерин, – сказала Варя обвиняющимтоном и потыкала пальцем в крохотные таблеточки на столе, – зеленеете и чуть непадаете в обморок, а давление померить нечем!

– Я не падаю в обморок!

– Я сейчас сбегаю, и все! Давайте я вас провожу на диван, ивы полежите до моего прихода. Только вам придется дать мне денег. У меня всегопятьсот рублей, а они дорогие, эти аппараты!..