– Думаю, что да, – ответил диспетчер. – Вы можете связатьсяс телефонной службой в Йеллоустоне. Они узнают, где находится доктор Притчард,или где они оба должны быть в данное время. Конечно, на это уйдет какое-товремя, но, вероятнее всего, они все же свяжут его с вами. Мне приходилось с нимвстречаться, раз или два. Он, по-моему, достаточно приятный старикан.

– Это очень кстати было узнать, – сказал Алан. – Спасибо завсе сделанное для меня.

– Не стоит – ведь для этого я и сижу здесь. – Алан услышалшуршание переворачиваемых страниц и смог четко представить себе, как почтичерез добрую половину американского континента этот его безличный собеседникснова уткнулся в свой любимый «Пентхауз».

– Спокойной ночи, – сказал Пэнборн.

– Спокойной ночи, шериф.

Алан повесил трубку и присел в своем кабинете, глядя черезего небольшое окно в окружающую темноту.

Он появится здесь. ??де-то. Он еще придет.

Алан снова задумался, как он будет ощущать себя, если егособственная жизнь – и жизни Энни и детей – окажется под нависшей угрозой. Онвсе время старался предугадать, что же получится, если он сам будет знать обугрозе, но никто не поверит тому, что он знает.

«Ты опять забираешь работу с собой домой, дорогой», – как быуслышало сознание Алана слова Энни.

И это было правдой. Пятнадцать минут назад он был абсолютноуверен – если не головой, то своими нервными окончаниями он это ясно ощущал –что Хью и Хельга Притчарды лежат мертвыми в луже крови. Это оказалосьнеправдой, они должны были мирно почивать под ночными звездами в Йеллоустонскомнациональном парке. Вот тебе и интуиция; она лишь морочит тебе голову.

Именно это и должен будет ощутить Тад, когда мы выясним, чтодействительно происходит. Когда мы сможем найти объяснение, каким бы страннымоно не оказалось, окажется, что вся эта чертовщина соответствует естественнымзаконам жизни.

Действительно ли шериф верил в это?

«Да, – решил он, – действительно. По крайней мере, головой».Нервные окончания были не столь послушными.

Алан выпил молоко, выключил настольную лампу и поднялся вспальню. Энни еще не спала и была соблазнительно обнаженной. Она заключила егов объятия, и Алан радостно позволил себе забыть обо всем другом.

Старк позвонил снова через два дня. Тад Бомонт в это времянаходился в Дейв-маркете.

Это был магазин всякой всячины в полутора милях вниз подороге от дома Бомонта. Туда всегда можно было пойти, когда пробежка всупермаркет в Бревере казалась слишком малообоснованной, или просто было жальутруждать столь долгим путешествием свою натруженную задницу.

Тад в эту пятницу, вечером, шествовал в магазин за упаковкойс полудюжиной банок «Пепси», несколькими пакетами чипсов и за баночкамиразличной приправы. Один из охранников сопровождал на машине Бомонта. Былодесятое июня, половина седьмого вечера, излишне яркий свет на небе постепенноугасал. Лето, это прекрасная зеленая приманка, снова до краев заполнило Мэн.

Полицейский сидел в машине, когда Тад вошел внутрь торговогоздания. Он взял содовую и начал рассматривать банки с приправой (у каждого изнас должны быть свои вкусовые пристрастия, хотя бы к простому луку), когдазазвонил телефон.

Он вскинул голову, думая: «Ох! Ну ладно».

Розали, продавщица за прилавком, сразу же сняла трубку,сказала «Хэллоу», прислушалась, затем взяла телефон и протянула Таду, словнотот уже должен был все понять без слов. Тад был снова захвачен тем чувствомотрешенности, которое слишком часто и всегда неожиданно в последнее времяпреследовало его.

Тад чувствовал себя абсолютно спокойным. Его сердце толькоодин раз гулко ударило в груди, но только лишь один раз, а затем оно сноваравномерно заработало в обычном ритме. Он не вспотел.

И вокруг не было слышно птиц.

Он не ощущал ни того страха, ни той ярости, которые стольсильно проявились при прошлом разговоре. Он не потрудился спросить Розали,звонит ли его жена, Лиз, чтобы он заодно прикупил дюжину яиц или, быть может,пакет апельсинового сока, пока он еще в магазине и не ушел. Тад знал, кто этозвонит.

Он стоял рядышком с компьютером «Мегабак», весь зеленыйэкран которого занимало объявление, что на прошлой неделе никто не получилглавный приз по лотерее, а потому он возрастает для этой недели уже до четырехмиллионов долларов. Тад взял трубку и четко произнес:

– Хэллоу, Джордж.

– Хэллоу, Тад. – Мягкий южный акцент по-прежнему, но уже безтех визгливых и карикатурных нот, которые раньше так и выпирали на этогоголоса, давая повод для всевозможных обидных и безобидных насмешек над егохозяином. Таду пришло в голову, сколько усилий надо было в юности затратитьСтарку, чтобы избавиться от этих фальшивящих нот, выдающих его с головой какнеотесанную деревенщину.

«Но сейчас мы уже не юнцы, – подумал Тад, – а пара белыхамериканских романистов, беседующих друг с другом».

– Что ты хочешь?

– Ты уже знаешь ответ на этот вопрос. И нет нужды нам обоимразыгрывать какие-то игры, верно? Немного поздновато для них.

– Может быть, мне просто хочется услышать тебя, говорящимвслух именно это. – К Таду снова вернулось то же ощущение, то дикое ощущение,словно его душа высосана из тела и скользит по телефонной линии к какому-томесту, точно посредине между обоими собеседниками.

Розали перешла к дальнему краю прилавка, где она извлекалапачки сигарет из картонной упаковки, а затем создавала какое-то сложноеархитектурное сооружение из этих строительных элементов. Она столь старательнопыталась не слушать речи Тада по своему телефону, что это выглядело простозабавно. Во всем Ладлоу – по крайней мере, в этой части города – не было нидуши, которая бы не знала, что Тад Бомонт находится под охраной полиции или ещекак-то по-другому называемой этой чертовской услуги. Таду не надо былоприслушиваться к молве, чтобы убедиться в том, что город полон всякими слухамио нем, один сногсшибательнее другого. Те, кто не верил в близкий арест Тада зараспространение наркотиков, склонились к мнению, что здесь причина в совращениималолетних или избиениях жены. Бедняжка Розали старалась быть максимальновежливой, и Тад почувствовал почти абсурдную благодарность. Он также чувствовалсебя смотрящим на нее с противоположного конца гигантского телескопа. Он былсейчас ниже телефонной линии, ниже кроличьих норок, там, где не место белымкроликам, а где живет только старый лис Джордж Старк – человек, который недолжен здесь находиться, но как-то появившийся на свет.

Старина Джордж, а ниже в Эндсвилле все воробьи летают снова.