И дважды Тад обнаруживал себя в кабинете, действительнодержащим один из проклятых карандашей «Бэрол», которые он обещал никогда сноване использовать в работе, и глядящим на новую стопку завернутых в целлофанблокнотов, которые всегда применялись Старком для записи текстов своих романов.

У тебя была идея... Та, насчет свадьбы и бронированногоавтомобиля.

И это было правдой. У Тада было даже придумано заглавиеромана, очень удачное: «Стальной Мэшин». Кое-что другое тоже было правдой:часть самого Тада хотела писать роман. Какой-то зуд, словно у вас на спине естьместо, до которого вы никак не можете добраться, чтобы почесать его.

Джордж почешет его для вас.

О, да. Джордж будет просто счастлив сделать это. Но ведьтогда с Тадом произойдет нечто, потому что все теперь уже изменилось. И что жеименно может произойти? Он не знал, видимо, и не мог этого знать, ноустрашающая картина вдруг ясно предстала перед его сознанием. Она была навеяначудесной детской сказкой «Маленький Черный Самбо». Когда Черный Самбо залез надерево, чтобы тигры не могли добраться до него, они так разозлились, чтосхватили друг друга за хвосты и начали кружиться вокруг дерева все быстрее ибыстрее, пока не превратились в масло. Самбо тогда слез в дерева, собрал этомасло в глиняный кувшин и отнес домой маме.

Джордж – алхимик, пришло в голову Таду, когда он сидел вкабинете и постукивал незаточенным карандашом «Бзрол» по краю стола. Солому взолото. Тигров в масло. Книги в бестселлеры. А Тада... во что?

Он не знал. Ему было страшно узнать это. Но он будет превращен,Тад будет превращен, он был уверен. Возможно в кого-то, кто живет поблизости ивыглядит совсем, как Тад, но за обликом того же Тада Бомонта будет скрыватьсядругое сознание. Страшное, сверкающее сознание.

Он подумал, что новый Тад Бомонт будет куда менеенеуклюжим... и куда более опасным.

Лиз и дети?

Оставит ли их Старк в покое?

Нет.

Он подумал также о побеге. Усаживает Лиз с близнецами в свой«Субурбан» – и тут же укатывает. Но что хорошего это может принести? Что здесьможет быть хорошего, когда Старый Лис Джордж может видеть все вокруг глазамистарины Тада? Не поможет даже то, что они удерут на край земли, они и тамузреют Джорджа Старка, гонящегося за ними на упряжке ездовых лаек со своейскладной бритвой в руке.

Он также подумал было, но еще быстрее и решительнее отвергидею обратиться к Алану Пэнборну. Алан рассказал им, где находится докторПритчард с женой – и его решение не пытаться связаться с нейрохирургом до еговозвращения из палаточного лагеря ясно показало Таду все, что он хотел быузнать относительно того, во что верит Алан... и, что главное, во что не верит.Если он расскажет о звонке в магазин, шериф просто решит, что это инсценировка.Даже если Розали подтвердит факт, что Таду звонил кто-то, когда он был в еемагазине, Алан все равно будет склонен не поверить. И он, и все прочиеполицейские, участвующие в этой игре, сделали слишком большие ставки наневерие.

Итак, дни шли медленно и абсолютно бесцельно. После полудняна второй день Тад сделал единственную запись в своем дневнике: «Я чувствую,мой разум имеет ту же свободу перемещений, что у запряженной лошади». Это былоединственной записью за всю неделю, и он начал сомневаться, сделает ликогда-либо следующую. Его новый роман «Золотая собака» мертво ушел под воду надно. Это, он предполагал, было само собой разумеющейся вещью. Слишком тяжелосоздавать романы, когда ты опасаешься преступного негодяя, очень опасного,который собирается появиться со дня на день, чтобы вырезать всю твою семью, азатем расправиться и с тобой.

Единственным периодом его жизни, когда он был столь жепотерян для самого себя, можно было считать дни его тяжелых запоев послевыкидыша у Лиз и до появления Старка. Тогда, как и теперь, у Тада было ощущениестоящей перед ним проблемы, к которой невозможно подойти, словно это миражводяного оазиса в жаркий летний день. Чем больше он пытался догнать и схватитьэту проблему обеими руками, чтобы поломать ее на какие-то кусочки, тем быстрееона ускользала перед самым его носом, пока наконец он не рухнул, бездыханный иотчаявшийся, а мираж все так же насмешливо маячил на горизонте.

Он плохо спал в эти ночи, и снившийся в кошмарныхсновидениях Джордж Старк снова показывал Таду его заброшенный дом, в которомвещи сами взрывались, как только он к ним притрагивался, и где в последней,самой дальней комнате его поджидали трупы жены и Клоусона. В тот момент, когдаТад заходил туда, вверх взлетали все птицы со всех деревьев, телефонныхпроводов и столбов линий электропередач, тысячами и миллионами, и их было такмного, что они закрывали собой солнце.

До падения Уэнди на лестнице Тад чувствовал очень ясно, чтоон сам набит дурацкой начинкой, которая поджидает какого-либо злонамеренногоубийцу, а тот, наконец, появится, схватит его за ворот, вспорет брюхо и начнетесть.

Близнецы еще некоторое время в основном ползали начетвереньках, но в последний месяц они все чаще делали попытки встатьвертикально, держась за какую-нибудь опору (чаще неподвижную, но иногда и неочень стабильную) – хороша здесь была ножка кресла или кофейного столика, нодаже пустая картонная коробка могла пригодиться, если только она выдерживалавес ребенка и не переворачиваясь набок или не оседала книзу. Дети способныприводить все в удивительный беспорядок в любом возрасте, но в восемь месяцев уних, безусловно, наступает Золотая Эра в этой деятельности.

Лиз оставила их поиграть на полу, ярко озаренном солнцем, вчетверть пятого дня. Через десять минут уверенного ползания и шатающегосявертикального или почти вертикального стояния на двух нижних конечностях (подзаботливым наблюдением обоих родителей и друг друга) Уильям добрался до краякофейного столика. Он огляделся вокруг и сделал несколько требовательных жестовправой рукой. Эти жесты напомнили Таду кадры старой кинохроники,демонстрирующей вождя, обращающегося с балкона к своему народу, Затем Уильямуудалось схватить чайную чашку Лиз и вылить все ее содержимое на себя до того,как он опрокинулся на пятую точку. Чай, к счастью, был холодным, но Уильямстоль крепко держал чашку, что ударил ею себя по рту и слегка поранил нижнююгубу. Он начал завывать от страха и боли. Уэнди незамедлительно присоединиласьк брату. Лиз схватила мальчика и осмотрела ранение. Затем она выразительновзглянула на Тада, взяла Уильяма на руки и понесла наверх, где его ждалоутешение и переодевание. – Береги принцессу, – сказала она Таду на прощание.

– Я постараюсь, – ответил Тад, но он уже открыл, а вскореего ждали и еще более крупные открытия, что в Золотую Эру создания беспорядкатакие обещания трудновыполнимы. Если Уильяму удалось схватить чашку чуть ли неперед самым носом у матери, то Уэнди уже начала падать с третьей ступенькилестницы, когда Тад заметил это, и потому уже поздно было предотвращать этоткувырок вниз.