έμπόριον, торговый пост) напоминало о том, что он был основан в 575 г. до н. э. греческими колонистами.

У каталонского правления не было блеска и величия, присущих французскому феодальному государству (с его замками, менестрелями и рыцарскими турнирами), на смену которому оно пришло, но оно, по-видимому, было достаточно действенным. Самую высокую военную должность занимал маршал, всегда назначавшийся из числа членов Каталонской компании, а гражданской администрацией занимался генеральный викарий, которому помогали местные кастеляны, бывшие в каждом городе и каждом округе.

Жители герцогства, исповедовавшие греческую православную веру, были подданными второго сорта (им запрещалось покупать и продавать собственность, а также свободно распоряжаться ею). Оказывать какое-либо влияние на общественную жизнь они могли лишь скрытно. Однако социальные границы не были непроницаемыми. Некоторые из высокопоставленных каталонцев брали в жены гречанок, и этим дамам разрешалось оставаться в православной вере. Ближе к концу каталонского периода греки занимали некоторые высокие должности. Некоторые из каталонцев наверняка переходили в греческую православную веру, хотя католическая церковь и осуждала такие переходы.

В первое время отношения между каталонцами и папским престолом, временно находившимся в Авиньоне[140] на юге Франции и подверженном влиянию французских семейств, выгнанных испанцами из Афин, были чрезвычайно напряженными. Несколько пап подряд подстрекали венецианцев, обосновавшихся в соседних областях Греции, нападать на каталонцев. Кроме того, папы наложили на эту непокорную паству интердикт – запрет на совершение самых священных церковных ритуалов. В 1330 г. папа Иоанн XXII объявил каталонцев «раскольниками, сынами проклятия и учениками беззакония», изгнание которых из герцогства Афинского было бы деянием праведным. Это вселило в бургундцев новую надежду на возвращение афинской добычи, но эту надежду разрушили искусные действия каталонцев, направленные на поддержание дружеских отношений с Венецией. Венецианцы сочли, что вполне могут мириться с присутствием каталонцев в Центральной Греции в качестве сухопутной силы, если только те не будут стремиться усилиться и на море. Поэтому в 1319 г. Венеции удалось договориться, что с каждого из каталонских кораблей, стоявших в Пирейской гавани, будет снято по доске, а такелаж этих судов будет храниться в «Афинском замке», то есть на Акрополе.

В 1335 г. католический архиепископ в Патрах объявил об отлучении каталонских правителей герцогства от церкви. Однако, как говорит историк Кеннет Сеттон, изучающий средневековую Грецию, «каталонцы, по-видимому, больше заботились о своих владениях в Греции, чем о будущем на небесах». Католический архиепископ Фив, хорошо понимавший реальное положение вещей, отказался следовать папской политике, направленной против каталонцев, и был вызван к папскому двору в Авиньон – но не поехал.

На практике же живучесть каталонцев под защитой Сицилии обозначила пределы власти папского престола. Это же показала и неудачная попытка бургундского претендента, Готье VI Бриеннского, захватить Афины; он потерпел поражение, по словам Сеттона, «под стенами Акрополя», доказав, что взять естественную твердыню, которую защищают бойцы, обладающие превосходным опытом, – дело чрезвычайно трудное, на чьей бы стороне ни были закон и духовная истина.

Но сама попытка была достаточно отважной. Готье переправил через Адриатику войско, состоявшее из французских рыцарей и тосканской пехоты, и победил в нескольких битвах в Северо-Западной Греции, сражаясь под знаменами Анжуйского дома, претендовавшего на весь регион. Однако к тому времени, как он дошел до Афин, у него заканчивались деньги; кроме того, вероятно, не оправдались его надежды на поддержку местного греческого населения.

К середине XIV в. каталонцы становились менее страшной угрозой для соседей и все менее единой силой. В 1360-х гг. каталонский военачальник Рожер де Лориа, базировавшийся в Фивах, произвел государственный переворот и вышел из-под власти сицилийских монархов. Оказавшись в изоляции в христианском мире, он принял помощь турок, что вызвало возмущение папы римского, а также остальных христианских владений в Греции. Но в 1364 г. Лориа изгнал турок, примирился с сицилийским королем и восстановил связи с папой.

В 1372 г. Фивы стали местом встречи христианских правителей Европы и Леванта, созванной, как считалось, для организации противодействия наступлению ислама. Но ход истории имел другое направление: с конца XIV в. турки все чаще становились арбитрами во все более запутанных сварах христианских держав, споривших за владение Центральной Грецией.

Пока умы всего Восточного Средиземноморья занимало могущество турок, в борьбу за управление греческими землями включилась новая сила. Каталонцам пришлось иметь дело с другой группой западноевропейских наемников, таких же необузданных, какими лет за семьдесят до этого были они сами. Новым участником событий была Наваррская компания, происходившая из Страны Басков на западной оконечности Пиренеев. На Балканы их отправил Наваррский королевский дом, один из членов которого претендовал на албанский трон. В 1376 г. наемники помогли ему взять албанский порт Дуррес, но вскоре после этого, как и каталонцы, отправились на юг и стали бродить по региону в поисках новых нанимателей.

Более надежно закрепилось в Греции итальянское семейство, фамилия которого – Аччайуоли – намекает на один из источников его благосостояния. Во Флоренции оно занималось банковским делом и производством стали (по-итальянски аччайо – acciaio); в Неаполе его представители занимали высокое положение при дворе. В борьбе за твердыни Эллады Аччайуоли показали себя расчетливыми прагматиками и хитроумными дипломатами; их главной слабостью была склонность к семейным ссорам. В начале XIV в. самым заметным отпрыском этого рода был Никколо Аччайуоли, занимавший высокую должность при неаполитанском дворе, друживший с поэтами, в том числе Петраркой и Боккаччо, и работавший над укреплением владений неаполитанского царствующего дома и своей собственной семьи в Южной Греции. После его смерти в 1362 г. его наследник и дальний родственник Нерио Аччайуоли в соответствии с семейной традицией продолжил искать возможности для расширения могущества, но уже в Греции, опираясь при этом на капиталы итальянских ветвей рода.

В середине 1370-х гг. Нерио удалось завладеть Мегарой, находившейся на западной границе герцогства Афинского. Затем он нанял одного из военачальников Наваррской компании, чтобы тот помог ему захватить Фивы. Но вскоре Нерио обнаружил, что какие бы то ни было отношения с Наваррской компанией могут быть лишь ненадежными и мимолетными.

Тем временем обосновавшиеся в Афинах каталонцы, приготовившись оборонять по меньшей мере Акрополь, созвали собрание и решили, что из всех благородных государей, претендовавших на власть над Афинами, им следует довериться монарху своей родной страны, королю Педро IV Арагонскому. (С этим согласились не все жившие в Греции каталонцы; одна фракция предпочла остаться под властью Сицилии и сотрудничала с Наваррской компанией, когда та разоряла Беотию.)

По меньшей мере на несколько лет отношения между Афинами и Арагоном сильно оживились. К арагонскому двору в Сарагосе отправилась делегация управляемых каталонцами афинян принести клятву верности королю и подать ему кучу самых странных просьб от разных частей города. Этот список пожеланий и ответ, который дал на него король, предоставляют ценную информацию о том, как обстояли дела в Афинах в неясный для нас период испанского владычества.

Декрет Педро облагодетельствовал