– Доброе утро, – проговорила Кордия, стараясь оценить, в каком настроении сейчас Мариан.

– Через два часа мы должны быть в порту, – заметил чародей, окинув ее взглядом. – Почему ты еще не одета?

– Мне нужно с вами поговорить, – сказала Кордия, теребя в руках записку. – Это я нашла в одной из книг, которые купила в лавке. Они принадлежали…

– Я знаю, кто был их владельцем, – резко ответил Мариан, глядя на ее руки. Она протянула ему записку, и, выхватив ее, чародей быстро пробежал глазами по листку. Его губы сжались, вокруг них пролегли морщины. Правый глаз стал малиновым, словно его затопило кровью. Кордия неловко шагнула назад, боясь, что его гнев может обрушиться на нее.

– Талика говорила вам, что она потомок Омари? – спросила ведьма.

– Нет, никогда, – невидящим взглядом уставившись на записку, тихо ответил Мариан. – Магических родов много, Омари один из них, но не самый главный.

– А что Сабола ее брат?

– Она всегда относилась к нему как к врагу, – задумчиво проговорил чародей. – Я не знал, что они связаны кровным родством, но должен был догадаться, конечно.

– Откуда вы знаете, что это Сабола приказал убить Талику?

– Ее убийца признался, перед тем как я прикончил его, – ответил Мариан и поднес записку к лицу.

Кордии показалось, что он хочет поцеловать этот ветхий клочок бумаги. Как же сильно он любил эту девушку… Она ощутила сочувствие, которое на долю секунды сменилось завистью. Ей хотелось значить для кого-то так же много, как Талика до сих пор значит для этого мужчины.

– А Сабола…

– Я не смог до него добраться, но однажды точно это сделаю. Ему не отвертеться, – твердо проговорил Мариан и посмотрел на Кордию.

Ей стало не по себе от его взгляда, который будто говорил: а ты будешь следующей.

– Я тоже потомок Омари, – нашла в себе силы сказать Кордия, и Мариан с недоверием посмотрел на нее. – Поэтому Талика передала свою магию мне, а не вам.

Мариан ничего не ответил. Шагнул к ней и коснулся пальцами ее щеки. Кордия вздрогнула от этого прикосновения. Ей хотелось отвести его руку от своего лица, попросить, чтобы он перестал, но она не шевельнулась. Его пальцы обжигали ей кожу, мягко скользя от виска к подбородку. Он наклонился к ней, и его губы чуть приоткрылись, будто готовясь к поцелую.

– Мне придется смириться, что ты – не она, – пробормотал Мариан и отшатнулся.

Он выглядел растерянным и даже разбитым. Кордия приложила ладонь к местам, где прикасался чародей, ей казалось, что там остались волдыри, но кожа была гладкой и прохладной.

– Мы даже внешне не похожи.

– Внутреннее ощущение порой намного важнее того, что видишь.

– Я понимаю, что такое скучать по человеку, которого больше никогда не увидишь, – сказала Кордия.

Ей хотелось, чтобы чародей знал – она разделяет его чувства. Мариан снова посмотрел на нее. Он спрятал руки в карманы брюк и застыл, привалившись к дверному косяку.

– Ты имеешь в виду Лейфа?

– Да. Я долгое время считала его мертвым.

– Что ты почувствовала, когда узнала, что он жив?

– Недоверие. Эйфорию. Опустошение. Ощущение, что я сплю… И злость – за то, что мне пришлось пережить такую боль, – подумав, ответила Кордия.

– Ты же понимаешь, что он сейчас использует тебя? Что бы он ни говорил, его главная цель – спасти себя.

– Я знаю, вы его ненавидите…

– Принцесса, я видел список преступлений, которые он совершил и в которых признался, – глухо сказал Мариан. – Его трудно назвать хорошим человеком.

– А кто такой хороший человек? – вскинулась Кордия.

– Тот, кто сознает свои ошибки и исправляет их. Ну или хотя бы пытается это делать. Кто умеет прощать и заслуживает прощения. Раскаивается и больше не повторяет того, что причинило боль другому. Который умеет любить других чуть больше, чем себя, – сказал Мариан. – Никто из нас не идеален, но каждый может стремиться быть лучше.

– Вот только зачем? – усмехнулась Кордия.

– Хороший вопрос, – улыбнулся Мариан. – Ради любви или долга, например.

– Не важно ради чего ты совершаешь добрые поступки, главное сам факт? – вскинув брови, спросила Кордия.

– А тут как совесть позволит. Но даже если ты кого-то спас от скуки и забыл об этом, это не отменяет самого поступка. Лейф на это не способен. И любить он тоже не умеет никого, кроме себя. Понимаю, это звучит резко, но ты должна понимать, что, если поддашься на его уговоры, станешь пешкой в его игре, от которой он избавится при первой возможности.

Кордии стало так больно, словно ее ударили плеткой-девятихвосткой и разодрали кожу до мяса. Она прижала руки к животу, не зная, как ей протолкнуть воздух в легкие. Не то чтобы ее саму не посещали эти мысли. Но услышать их из уст другого человека всегда больней, чем осознать самой. Правый глаз чародея стал синим и больше не пугал Кордию.

– Ты сильнее, чем тебе кажется, – тихо сказал он. – Любовь к мужчине не единственное, что имеет для тебя значение, не забывай об этом.

– Зачем вы мне все это говорите?

– Чтобы напомнить о вещах, по-настоящему важных.

На короткое время повисло молчание. Мариан стоял к ней слишком близко, Кордия чувствовала тепло его тела. Между ними не осталось пространства, и она не понимала, для чего он это делает. Хочет еще раз насладиться запахом ее магии? Вообразить себя рядом с Таликой? Как чародей такого высокого уровня может творить такую ерунду?

– Мне… мне нужна ваша помощь, – сказала Кордия.

– Нет. Ты хочешь встретиться с Лейфом, и я никогда не скажу «да».

– Я хочу поговорить с Августином, – призналась Кордия, и ее охватила паника. – Помогите мне с ним увидеться.

– Не верю, что ты так переживаешь из-за своего бывшего клиента, – усмехнулся Мариан, и Кордия вздрогнула.

– Августин мой младший брат, – тихо ответила она. – Он внебрачный сын моего отца.

– И почему я не удивлен, – пробормотал Мариан.

Кордия сделала жадный вдох, чувствуя, как боль расходится под ребрами.

– Если его казнят…

– То все закончится плохо не только для твоего брата.

– Да. Но я хочу знать, почему он здесь, – горячо проговорила Кордия.

– А мы-то как хотим! – Сарказм в голосе чародея царапнул ей сердце, напомнив о пытках брата.

– Мне он скажет.

– Если он еще может говорить. Кордия, даже если он твой брат, это никак не изменит ситуацию. Он покушался на короля.

– Вы же знаете, что невозможно – это когда нужно приложить чуть больше усилий, чем обычно, – возразила Кордия.