– Гастон… Это был мой экзамен как чародея, – вздохнув, ответил Мариан и погладил ворона по голове. – И я несу за него ответственность.

– Грег расспрашивал меня о Матушке Дрю… – робко проговорила Кордия.

– Матушки Дрю не существует, – глухо сказал Мариан.

– Откуда ты знаешь? – вскинулась Кордия.

– В кармане Грега была записка, – медленно проговорил Мариан. – Я не знаю, почему он ее написал, возможно, что-то чувствовал или заметил слежку. Матушка Дрю – это графиня Локк.

– Мать Лейфа! – ахнула Кордия. – Но как, почему…

– Все эти вопросы мы зададим ей, когда поймаем.

– Дор знает?

– Конечно.

– И что теперь будет… – начала Кордия и осеклась. – Что будет с графиней, когда ее найдут?

– Допросы, суд, разбирательство, – пожал плечами Мариан. – Но ведь вопрос был не о ней, так?

Кордия ничего не ответила. Ей было стыдно, что она до сих пор беспокоится о Лейфе, несмотря на все, что он сделал. Нельзя защищать убийцу и вора. Она ведь не только свидетель, но и сообщница, как бы ей ни хотелось от этого увернуться. От правды не уйти. Она знала, что он делал, и все равно была с ним.

– Приехали, – сказал Мариан, тронув ее за плечо.

Кордия вздрогнула и поняла, что так глубоко ушла в свои мысли, что не заметила половину дороги. Чародей выбрался из кареты первым и протянул руку девушке. Она нехотя оперлась на нее и сошла с подножки. В лицо ударил холодный ветер и колкие снежинки. Поведя плечами, она поняла, что слишком легко одета. Теплое платье и плащ на меху не слишком ее грели. Она снова замешкалась, и Мариан, взяв ее под руку, двинулся в сторону порта.

Поднявшись на корабль, Кордия огляделась. Едва она ступила на палубу, как на нее накатила паника. Она вспомнила свое похищение и испугалась, что здесь может быть кто-то, кто имел отношение к тому происшествию. Девушка напомнила себе, что у нее есть кинжал и, если что, она сможет за себя постоять, но это ее не успокоило. Подняв голову, ведьма увидела мужчину, который стоял, опершись руками о фальшборт. Его темные пепельные волосы с тонкими прядями седины, достающие до пояса, беспощадно трепал ветер. Взгляд был устремлен к горизонту. Он был одет во все черное, за спиной висел меч. Плечи такие широкие, что за ними могут спрятаться четыре человека. Да и ростом мужчину природа не обидела. Кордия задержала взгляд на его руках. На запястьях были кольцеобразные шрамы, и она сразу догадалась, откуда они. Почувствовав на себе ее взгляд, человек повернулся и посмотрел на девушку. Кордия едва сдержалась, чтобы не сделать шаг назад. Глаза у мужчины были светло-серые, словно лед. Тяжелая челюсть, шрам на скуле. Он выглядел мужественным и сильным, и эта сила была подавляющей.

– Кассиопей явно не тот, в кого стоит влюбляться, – подходя к ней сзади, шепнул Мариан.

– Я не… – начала Кордия, чувствуя, как щеки щиплет от румянца.

Но Мариан уже не слушал ее. Он шагнул к тому, кого назвал Кассиопеем, и они обнялись, как старые друзья.

– Рад тебя видеть, – улыбнулся Кассиопей, хлопая Мариана по спине.

– На прошлом ритуале тебя очень не хватало.

– Был по уши в политическом дерьме, – с усмешкой заметил Кассиопей, и Кордия уловила в его тоне горечь. Он перевел взгляд на нее и обратился к Мариану: – Ты сегодня с помощницей. Стал сомневаться в своих силах?

– Нет, просто эта очень любопытная девушка хотела посмотреть на ритуал, – улыбнулся Мариан, но его взгляд остался суровым. – Ну и для нее, как для ведьмы, хорошая практика.

– Принцесса? – вглядываясь в ее лицо, спросил Кассиопей и нахмурился.

– Вы знакомы? – насторожился Мариан.

Кордия покачала головой, и ее сердце бешено забилось. Только этой подставы ей не хватало!

– Нет, – ответил Кассиопей, – но ее мать просила меня найти ее, когда она внезапно исчезла. Я был вынужден отказаться из-за обстоятельств, над которыми был не властен. Но я рад, что вы в порядке, принцесса.

Мама искала ее. Она рисковала вызвать гнев отца, ища способы отыскать ее. К глазам Кордии подступили слезы, но она усилием воли сдержалась, чтобы не заплакать.

– Пусть это останется между нами, – сказал Мариан.

Кассиопей кивнул. К нему подошла девушка в черных штанах и мужской военной куртке. У нее были длинные черные волосы, такие блестящие, словно их смазали маслом. Кассиопей обнял ее за талию, и она хихикнула.

– А это моя помощница, – сказал он, глядя на девицу. – Готовлю преемницу, так сказать.

– Меня зовут Айрин, – представилась та. Голос у нее был грубоватый, чуть хриплый, но Кордия уловила в нем очарование. Ей захотелось поболтать с ней наедине и узнать поближе.

– Это Мариан, – указав на чародея, сказал Кассиопей. – А это…

– Меня зовут Кордия, – не дав ему договорить, поспешно произнесла ведьма.

– Именно, – подтвердил Кассиопей, посмотрев ей в глаза. – Кордия.

Мариан

Закрыв за собой дверь в лабораторию, Мариан понял, что до одури устал. Ему хотелось вытянуться на полу и потерять сознание на несколько часов. Он слышал, как за дверью общались Кордия и Грета. Его удивляло, как ведьма после обряда держится на ногах и еще способна разговаривать. Перед глазами всплыл момент, когда она обнаженная выходила из воды, но он тут же прогнал это воспоминание. Не стоит настраивать себя на невозможное. Стянув камзол и жилет, чародей бросил их на спинку стула. Ворон, потревоженный этим действием, взлетел к потолку, нервно каркнул, но тут же опустился к нему на плечо, и Мариан сквозь тонкую ткань рубашки ощутил его острые когти. У него на плече уже была паутинка шрамов от царапин. Он мог бы исцелить их, но не стал этого делать. Чародей любил этого ворона, и его метки были для него в радость. Он подошел к столу и, взяв бокал, плеснул себе вина. Нужно было отдохнуть, завтра сложный день. В один глоток опустошив бокал, он плюхнулся в кресло и зажмурился.

То, что рассказала о себе Кордия, все еще звенело у него в ушах. Он обдумывал каждое сказанное ею слово. В них не было лжи, но и не было полной откровенности. Да, она Никандра Андреса. Да, она дочь первого лорда. Но было что-то еще, что Кордия скрывала.

А еще он знал, что у нее есть кинжал, которым она, скорее всего, собиралась его убить. Он грустно усмехнулся и потер пальцами виски. Она очень удивится, когда попытается это сделать. Ожидание воодушевляло его и поднимало настроение, хотя он понимал, что это глупо. Ему хотелось поймать Кордию с поличным. Не просто прячущей кинжал, а во время покушения. Он согласился помочь ей с ритуалом, чтобы быть на равных. В ней жила магия Талики, и это сводило его с ума. А может быть – эта мысль словно иглой пронзила его, – он просто хочет погибнуть от ее руки, думая, что смерть дарует ему сама Талика. Тогда он сможет сам задать ей вопросы, которые не давали ему покоя. И увидеть ее снова. Он скучал по ней каждый день и не понимал, как еще жив после этого. Дважды он пытался вызвать Талику, поговорить с ней, но она не пришла. А может, и пришла, но не стала показываться ему. Его тревожило это, но третьей попытки он боялся. Если бы она снова не отозвалась, ему бы незачем стало жить. Все его прошлое, наполненное временем с ней, рухнуло.