— Да, люди многое забывают. И кажется, ты почти, всезабываешь в своей машине. Например, как быть Эрни Каннингеймом.

Эрни покачал головой.

— Тебе нужно время, чтобы все обдумать. Ли. Тебе нужно…

— Вот в чем я совершенно не нуждаюсь, Эрни! — произнесла онав тихой ярости, которой не ожидала от себя, измученной и уставшей. — Я ещеникогда не встречалась со сверхъестественными силами — я верила в ихсуществование, — но сейчас я начинаю задумываться о том, что происходит, и отом, что случилось с тобой. Эрни, они, они смотрели на меня. А потом… послевсего… там был запах. Кошмарный гнилой запах.

Он отпрянул.

— Ты знаешь, о чем я говорю.

— Нет. Не имею ни малейшего понятия.

— Ты только что подскочил так, будто дьявол ущипнул тебя заухо.

— У тебя фантазии! — воскликнул Эрни. — Это все твоевоображение!

— Там был запах. И много других вещей. Иногда твое радио непринимает ничего, кроме той станции со старыми записями…

В глазах Эрни вновь что-то дрогнуло, а губы чуть заметносжались.

— А иногда — когда мы вместе — она как нарочно глохнет. Какбудто эта машина не любит меня.

— Ты не в себе, — с угрожающим спокойствием проговорил он.

— Да, я не в себе, — сказала она, стараясь не заплакать. — Аты?

Тут слезы медленно потекли по ее щекам.

— Думаю, у нас все кончено, Эрни, — я любила тебя, но теперьдумаю, что все кончено. Я правда так думаю, и поэтому мне так тоскливо иодиноко. Твои отношения с родителями превратились в настоящую войну, для этогожирного борова Дарнелла ты переправляешь Бог весть что в Нью-Йорк и Вермонт, атвоя машина… машина…

Больше она не могла говорить. Голос изменил ей. Она выронилапакет с покупками и, согнувшись, непослушными руками начала собиратьвываливавшиеся подарки к Рождеству. Измученная и плачущая, она только ещебольше разбросала их. Он наклонился, чтобы помочь ей, и она грубо оттолкнулаего.

— Оставь их! Я сама их подберу! Побледнев, он выпрямился.

— Ладно, — сказал он, и голос его задрожал от слез. —Хорошо. Присоединяйся к ним всем, если хочешь. Будь заодно со всеми этимиговнюками. Всюду дерьмо. — Он судорожно глотнул воздуха и закусил губу, чтобыне расплакаться.

Потом он повернулся и пошел к машине; дойдя до нее,остановился и оглянулся.

— Только знай, что ты сумасшедшая! Так что валяй, играй всвои игры! Ты не нужна мне! Никто из вас мне не нужен! — Его голос сорвался навопль, чудовищно гармонировавший с завыванием ветра:

— Обойдусь без тебя, сука!

Эрни ездил по городу до глубокой ночи, но позже не могвспомнить об этом. Снег завалил все-все улицы; они были пустынны и призрачны.Такие ночи не предназначены для великой американской страсти все времяпроводить в автомобилях. Тем не менее Кристина мчалась по дорогам, и на ееколесах не было даже покрышек против снега.

Играло радио. Станция WDIL передавала новости. Наконференции АФТ-КПП Эйзенхауэр предсказывал, что труд и управлениепроизводством будут совместно прокладывать дорогу в будущее. Дайв Бэк отрицал,что профсоюз водителей готовился к забастовке. Звезда рок-н-ролла Эдди Кокранразбился в авиакатастрофе, произошедшей неподалеку от лондонского аэропортаХитроу: доставленный в больницу, он умер через три часа безуспешных попытокспасти его жизнь. Русские наращивали выпуск баллистических межконтинентальныхракет. По будням на волне WDIL звучали только полузабытые песенки, но вуик-энды они чередовались с речью диктора. Он читал новости пятидесятых. Этобыла

(ничего подобного не слышал прежде)

довольно ловкая идея. Это было

(полное сумасшествие)

довольно ловко.

Погода обещала еще больше снега.

Снова музыка: Бобби Дэйрин пел «Плюх-плюх», Эрни До пел«Мачеху», близнецы Кэйлин пели «Когда». Щетки на стекле отбивали ритм.

Он посмотрел направо: Ролланд Д. Лебэй смотрел в ветровоестекло.

На Ролланде Д. Лебэе были брюки цвета хаки и вылинявшаяармейская рубашка. В одной из его черных глазниц ползала муха.

«Ты должен заставить их заплатить за все, — сказал РолландД. Лебэй. — Ты должен заставить заплатить этих говнюков, Каннингейм. Всех доединого».

— Да, — прошептал Эрни. Кристина мчалась в ночи, разбрасываяснег своими новыми покрышками. — Да, это так.

И щетки качнулись туда и обратно.

В четверг двенадцатого декабря баскетбольная команда«Терьеры» (в которую перешли почти все футболисты средней школы Либертивилла)проиграла матч, проходивший в ее гимнастическом зале. Болельщики «Терьеров»выходили на улицу не слишком разочарованными: спортивные комментаторы изокрестностей Питсбурга заранее предсказывали поражение их команде. Поклонникибаскетбола в Либертивилле могли гордиться только Ленни Бэйронгом: он принескоманде 34 очка из 54 добытых ею на той встрече. Однако Бадди Реппертон был весьмарасстроен. И поэтому очень расстроенными выглядели Ричи Трелани и БоббиСтэнтон, сидевший на заднем сиденье «камаро».

Сам Бадди казался очень повзрослевшим. Такой вид ему отчастипридавала борода, которую он отращивал со времени ухода из школы.

Кроме того, в последние недели он много пил. Иногда емуснились такие жуткие сны, что он едва мог запомнить их. Он просыпался вхолодном поту и боялся заснуть снова.

Свои кошмары он объяснял тем, что работал по ночам, а спалутром или днем.

Он опустил окно обшарпанного «камаро» и выбросил на дорогупустую бутылку. Затем, не поворачивая головы, протянул руку назад и произнес:

— Еще один коктейль Молотова, месье.

— Правильно, Бадди, — уважительно проговорил Бобби Стэнтон ивложил в ладонь Реппертона новую бутылку «Техасского драйвера».

Бадди сделал несколько глотков, звучно рыгнул и передалбутылку Ричи. Лучи передних фар «камаро» скользили по 46-му шоссе — прямому,как струна, протянутая на северо-восток, в сельские районы Пенсильвании. Справаи слева от него лежали занесенные снегом поля. В вечернем зимнем небе яркогорели звезды. Где-то впереди были Скуантик-Хиллз, куда они направлялись, — тамможно было хорошо и беззаботно отдохнуть.

Трелани возвратил бутылку Стэнтону, и тот отпил довольномного, хотя не выносил вкуса «Техасского драйвера». Он хотел побыстрейнапиться, чтобы вообще не замечать его вкуса. Назавтра у него могла болетьголова, но до завтра была еще уйма времени, Бобби был новичком в этой компаниии не мог позволить себе отставать от такого парня, как Бадди Реппертон.