— Проклятые клоуны, — мрачно произнес Бадди. — Это небаскетбольная команда, а сборище клоунов.

— Все как один, — согласился Ричи. — Кроме Бэйронга. Все-такитридцать четыре мяча, не так плохо!

— Ненавижу этого проклятого негра. — Реппертон смерил соседанетрезвым взглядом. — Тебе нравится эта обезьяна?

— Ни в коем случае, Бадди, — с готовностью сказал Ричи.

«Камаро» мчался со скоростью 65 миль в час по неширокойдороге в две полосы. Вот она пошла немного в гору: приближались холмыСкуантик-Хиллз.

— Анекдот, — с заднего сиденья подал голос Бобби. — Какуюновость вы хотите услышать первой — плохую или хорошую?

— Плохую, — ответил Бадди. Он выпил уже три бутылки«Драйвера»; ему было тяжело сознавать, что эти задницы из школьной командымогли так подвести его. — Плохие новости всегда первые.

— Ну, плохая новость — та, что в Нью-Йорке приземлилисьмарсиане, — сказал Бобби. — А теперь хотите услышать хорошую?

— Хороших новостей не существует, — мрачно вставил Бадди.

Ричи хотел было сказать Стэнтону, что ему лучше не старатьсяразвеселить Реппертона: в последнее время шутки только еще больше злили его.

Бадди пребывал в дурном настроении с тех пор, как ШатунаУэлча сбил какой-то псих на Кеннеди-драйв. После того случая Сэнди Галтонкуда-то исчез из города, но Бадди успел поговорить с ним: тот разговор тоже небыл приятным событием.

— А хорошая новость — та, что они едят негров и мочатсягазолином, — сказал Бобби и разразился хохотом.

Он хохотал довольно долго, прежде чем заметил, что смеялся водиночестве. Бадди смотрел на него в зеркало заднего обзора, его взгляд непредвещал ничего доброго. Стэнтон съежился и попытался замолчать.

Сзади, приблизительно в трех милях от них, изредкавспыхивали две желтые искорки — крохотные, почти неразличимые в ночи.

— Ты думаешь, это смешно? — спросил Бадди. — Ты рассказалдерьмовый расистский анекдот и думаешь, что это смешно? Знаешь, кто ты? Тыпросто поганый фанатик.

У Бобби открылся рот:

— Но ты сказал…

— Я сказал, мне не нравится Бэйронг. К остальным неграм яотношусь так же, как к белым. — Бадди задумался. — Ну, почти так же.

— Ох, — произнес Бобби испуганно. — Извини.

— Дай мне бутылку и больше не разевай своего поганого рта.

Бобби поспешно подал бутылку «Драйвера». У него тряслисьруки.

Бадди прикончил бутылку. Они проехали знак с надписью:ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ПАРК СКУАНТИК-ХИЛЛЗ 3 МИЛИ.

* * *

С ноября по апрель парк был закрыт, но Бадди знал объезднойпуть, который вел к парковым дорогам. Он любил колесить по ним в зимнейтемноте, потягивая виски или пиво.

Позади них две искорки выросли в желтые круги — передниефары на расстоянии не больше одной мили.

— Дай мне еще один коктейль Молотова, поганый расист.

Благоразумно промолчав, Бобби вручил ему новую бутылку«Драйвера».

Бадди отхлебнул, рыгнул и передал бутылку Ричи.

— Нет, спасибо.

— Ты будешь пить или она будет торчать у тебя в заднице, какклизма.

Ричи выпил.

«Камаро» мчался вперед, разрезая фарами темноту.

Бадди взглянул в зеркало и увидел вторую машину. Должнобыть, она делала не меньше семидесяти миль в час. Бадди что-то почувствовал —что-то удивительно напоминающее его сон, который он не мог вспомнить. Как будточей-то холодный палец прикоснулся к его сердцу.

Впереди дорога раздваивалась: 46-е шоссе уходило кНью-Стайшн, а другая часть развилки вела в Государственный парк Скуантик-Хиллз.Большой оранжевый знак предупреждал: ЗАКРЫТО НА ЗИМНИЕ МЕСЯЦЫ.

Немного сбавив ход, Бадди свернул на дорогу, поднимавшуюся вгору, и через некоторое время вновь покосился на зеркальце, ожидая, что второйавтомобиль проедет дальше по 46-му шоссе — редкий водитель поехал бы вслед заним, потому что впереди не было выездов на какую-нибудь магистраль, — но вместоэтого он появился сзади так быстро, что Бадди не мог не удивиться скорости, скоторой тот сделал поворот на заснеженной дороге. Его фары горели всего вчетверти мили от них и освещали салон «камаро».

Бобби и Ричи оглянулись.

Но Бадди знал. Внезапно ему стало ясно. Сзади былавтомобиль, который сбил Шатуна Уэлча. Это был он. Псих, который размазал поасфальту Шатуна, был за рулем машины, преследовавшей их.

Он нажал на газ, и «камаро» полетел вперед. Стрелкаспидометра передвинулась к отметке 70, а потом медленно поползла к восьмидесятимилям. Силуэты деревьев стали сливаться в одну сплошную темную полосу. Огнисзади не отстали; наоборот, они увеличились. Фары превратились в огромные белыеглаза.

— Эй, помедленней! — воскликнул Ричи. Он схватился запристежные ремни, у него был явно испуганный вид. — Если мы не перевернемся натакой скорости…

Бадди не ответил. Он прижался к рулю, попеременно поглядываято на дорогу, то в боковое зеркальце, в котором все вырастали и вырастали теогни.

— Впереди крутой поворот, — хрипло проговорил Бобби. И черезнесколько секунд закричал:

— Бадди, поворот! Поворот!

Бадди перевел рычаг скоростей на вторую передачу, и «камаро»взревел в знак протеста. Выстрелы газа прогремели под ним, как пулеметныйогонь. Бадди резко крутанул руль, и перед машины рванулся вправо. Задние колесазаскользили к краю дороги. В самый последний момент автомобиль выровнялся и снажатым до отказа акселератором помчался вперед, вписавшись в изгиб трассы.

— Ради Иисуса, Бадди! Сбавь обороты! — завопил Ричи.

Бадди повис на руле, глядя в зеркало налитыми кровьюглазами. Бутылка из-под «Драйвера» перекатывалась под его ногами.

— Ну! Ну же, сука, убийца! Посмотрим, как ты сделаешь это,не перевернувшись!

Мгновением позже фары снова появились — ближе, чем прежде.Бадди почувствовал, как у него задрожали колени. Страх — настоящий страх —охватил его.

Бобби видел, как задняя машина вписалась в поворот, иповернулся к ним бледный и растерянный.

— Ее даже не занесло, — проговорил он. — Но это невозможно!Это…

— Бадди, кто это? — спросил Ричи.