– Я вам верю, – просто ответила Саша.

У Бориса перехватило дыхание, сердце его пропустило одинудар.

С ним происходило что-то удивительное. Все отошло на второйплан – и толпящиеся внизу анархисты, и разъедающий глаза дым, и даже близкаясмерть. Он видел только эту хрупкую девушку с русалочьими глазами, слышалтолько ее нежный голос…

– Ну что, рябчики, – донесся снизу издевательскийголос Савелия, – еще не подрумянились? Ну, подождите немножко, скоро мывам зададим жару!

Башня быстро наполнялась густым черным дымом.

* * *

Анархисты едва успели оправиться от коровьего нападения итеперь под руководством Савелия таскали в башню хворост и сырые ветки, чтобыдымом выкурить из нее беглецов. Вдруг из-за угла флигеля показался расписнойсамоходный органчик.

– Это еще что такое? – проговорил один изанархистов, бросив охапку хвороста и удивленно уставившись на органчик. –Никак, сама шарманка едет, без мерина!

– Да вон, ее мужик какой-то подталкивает! –разъяснил ему ситуацию приятель, долговязый парень в студенческойтужурке. – Никак, концерт нам хочет устроить! Тоже нашел время!

Шарманка хрипло кашлянула, как туберкулезный больной, и изее механических внутренностей понеслась разудалая мелодия – «Я на горку шла,тяжело несла…».

И тут же сухим лающим голосом застрочил пулемет.

Анархисты побросали хворост и кинулись за своим оружием.Пулемет косил их, как спелую рожь. Через несколько минут площадка перед башнейопустела, на ней осталось только несколько трупов да органчик, которыйчередовал пулеметные очереди с хриплыми визгливыми звуками песни: «Уморилась,уморилась, уморилась я…»

Уцелевшие анархисты отступили за сараи и службы, пришли всебя после внезапного нападения и открыли огонь по одинокому пулеметчику.

Серж откатил свою музыкальную тачанку к крыльцу флигеля ипродолжал отстреливаться короткими очередями, подпевая льющейся из органчикамелодии:

В решете овса

Полтора зерна…

Уморилась, уморилась, уморилась я!

– И что теперь? – надтреснутым, безнадежнымголосом проговорила Агния Львовна и тут же зашлась мучительным кашлем.

Башня наполнилась дымом, и пленники уже с трудом видели другдруга.

– Ведь вы что-нибудь придумаете? – прошепталаСашенька, доверчиво взглянув на Бориса.

– Непременно… – отозвался он, вытирая слезящиесяглаза.

Он не мог иначе ответить, не мог обмануть это детское,наивное доверие, которое звучало в голосе девушки. Но не мог и придумать ничегостоящего, не мог найти выход из этой мышеловки. Его начало мутить от дыма,мысли в голове путались.

Неожиданно снизу донеслись пулеметные очереди.

Неужели подоспела помощь?

– Вот видите, тетя, вы зря сомневались! –воскликнула Сашенька, приподнимаясь. – Борис не обманул нас!

И вдруг из густого черного дыма показалась уродливаяобезьянья физиономия с оттопыренными ушами. В первый момент Борису показалось,что в башню влез один из демонов ада. Борис встряхнул головой, мысли немногопрояснились, и он узнал циркача.

– Заждались? – проговорил Луиджи, влезая в окнобашни. – Кажется, я вернулся очень своевременно!

– Вы едва не опоздали… – ответил Борис, – ночем вы можете нам помочь? Как мы выведем отсюда женщин?

– Не беспокойтесь! – Луиджи сбросил на ползаплечный мешок, развязал его. – В цирке мне случалось делать вещи ипотруднее…

Он вывалил из мешка моток прочной веревки, закрепил ее конецна торчащей из стены скобе.

– Веревка прочная, – проговорил онозабоченно, – думаю, она выдержит любого из нас…

– Но смогут ли женщины спуститься по веревке? –протянул Борис, с сомнением взглянув на Агнию Львовну.

– Им и не понадобится, – уверенно ответилциркач. – Я сделаю сейчас так называемый беседочный узел. Таким узломпользуются моряки, чтобы, вися за бортом корабля, чистить или красить егокорпус. Затем я спущусь, чтобы принять вас снизу, а вы будете сверху спускатьженщин с задней стороны башни, там, где нет анархистов… кажется, Сержу удалосьотбросить их от флигеля, но лучше все же соблюдать осторожность…

Он завязал на веревке морской узел, закрепив на нем обломокдоски. Получилось сиденье, на котором мог удобно устроиться один человек.

– Ну, с Богом! – С этими словами Луидживыскользнул через окно и через минуту дернул веревку, дав знать, что находитсяна земле.

Борис повернулся к Сашеньке:

– Давайте теперь вы! Садитесь на эту скамейку и ничегоне бойтесь, я вас спущу…

– Нет, сначала тетя! – решительно ответиладевушка. – Она немолода, ей будет труднее. Спустите ее первой!

Препираться было некогда, и Борис помог Агнии Львовнеустроиться на импровизированной скамейке, а потом начал понемногу спускать еена веревке вдоль стены башни.

В первый момент, оказавшись на страшной высоте, АгнияЛьвовна вскрикнула, но потом, осознав, что другого пути нет, закрыла глаза ишепотом молилась, пока не коснулась ногами земли.

Борис втянул веревку со скамейкой обратно, усадил на скамьюСашеньку и бережно спустил ее на землю.

Затем он ухватился за веревку и начал спускаться вдольстены, перебирая по веревке руками.

Однако он не успел пройти и четверти высоты башни, как вдругпочувствовал, что веревка рвется.

К счастью, в этот момент он опирался ногой на выступ в стенеи поэтому не сорвался. Он успел вцепиться рукой в выбоину, прижался к стене,как ящерица, и перевел дыхание.

Во время своих крымских приключений Борису приходилосьлазать по отвесным каменным стенам*. Он вспомнил прежние навыки и от выступа квыступу, от выбоины к выбоине продолжил опасный спуск. Снизу все еще доносилисьпулеметные очереди, им отвечали отдельные винтовочные выстрелы, которыестановились все чаще и чаще. Борис старался не прислушиваться к стрельбе и недумать, что будет с ним и с женщинами, если Серж погибнет или отступит. Емунужно было сейчас все его хладнокровие, чтобы спуститься по стене, а дальше…проблемы нужно решать по мере их поступления.

Наконец он увидел, что до земли осталось не больше трехметров, и спрыгнул. Расстояние было все же великовато, Борис не устоял на ногахи покатился. Когда он пришел в себя и приготовился встать, перед его глазамипоказались ноги в широких клетчатых штанах.

– А ты живучий! – проговорил Луиджи, наклонившисьнад Борисом. – Я думал, что ты сорвешься и разобьешься насмерть, так что уменя будет одной проблемой меньше… ну что ж, придется довести начатое до конца!