Борис изумленно поднял взгляд.

Луиджи склонился над ним, держа в руке револьвер.

Ствол был направлен прямо в голову Бориса.

– Луиджи, что вы делаете? – проговорил Борис едваслышно. – Вы что – сошли с ума?

– Отнюдь! – ответил тот, щелкнув курком. – Явполне отдаю себе отчет в своих действиях. Как говорят американцы, которых яочень уважаю, это бизнес. Мне поручили за хорошие деньги вытащить отсюдакое-что – и я это сделаю. А вы, все вы мне только мешаете… Ванечка, этотнаивный Ванечка, кое-что пронюхал, и его пришлось убрать еще там, в Париже.Остальные были мне нужны, чтобы добраться до цели. Мари сделала свое дело, и яс ней распрощался. Она все равно не могла жить с тем грузом, который несла всвоей душе. Сейчас Серж, глупый храбрый Серж отстреливается от анархистов. Онтоже сделает свое дело и погибнет в неравном бою. Собственно, это то, о чем онмечтал всю жизнь. Остались вы… вы тоже больше не нужны, так что прощайте…

Внезапно наступила ужасная тишина.

Стихли даже пулеметные очереди, доносившиеся с другойстороны флигеля. Борис подумал, что оглох, но в следующую секунду он услышалгрохот выстрела.

Он подумал, что все кончено, что сейчас пуля разнесет егомозг и наступит вечный мрак…

Но секунда прошла, а ровным счетом ничего не изменилось.

Борис поднял глаза и увидел, как Луиджи выронил револьвер изобвисшей руки и мертвым рухнул на землю.

Там, где только что стоял вероломный циркач, Борис увиделСержа с дымящимся «кольтом» в руке.

– Теперь мы не узнаем, из-за чего он пошел напредательство, – проговорил Борис, поднимаясь на ноги.

– Что – вы считаете, мне нужно было подождать, пока онвас пристрелит? – процедил Серж, убирая оружие. – Я знаю самоеглавное: это он убил Мари! Все остальное не имеет значения.

– Мари погибла? Я думал, что он блефует… Черт,черт… – Борис обхватил голову руками.

– Не делайте вид, что вас очень взволновала еесмерть… – процедил Серж, – вы были к ней совершенно равнодушны.

– Мне жаль Мари, – просто ответил Борис, –она была… мужественной и смелой…

– Она была мне так нужна! – Серж заскрежеталзубами, как будто его боль хотела вырваться и он сдерживал ее внутри себя сбольшим трудом. – Мы столько пережили вместе! Видит Бог, как я хотел,чтобы она забыла страшное прошлое и вернулась к нормальной жизни. Я приложилстолько сил – и никакого результата. А тут появился ты – и она буквальновосстала из пепла как феникс. Я никогда, слышишь – никогда ее не видел такой…обновленной, такой молодой!

– Ну хватит, – мягко сказал Борис,поднимаясь, – у нас есть еще невыполненные обязательства. И давайтеоставим все разговоры до более подходящего времени. Сейчас нам нужно скорееудирать, пока эта анархистская шушера не опомнилась…

– Как хотите, а дальше не поеду, барин! – Возчикповернулся, мрачно взглянул на Сержа из-под картуза.

– Я добавлю!

– Да сколько хочешь, барин, добавляй – не поеду! Здесьархангелы под каждым кустом сидят, караулят…

– Архангелы? – удивленно проговорила Сашенька,опустив воротник полушубка. – Какие архангелы?

– Это он гепеушников так называет! – пояснилБорис.

– Во-во! – подтвердил крестьянин. – Онисамые. А мне в тюрьму ихнюю не охота и на тот свет тем паче! Стрельнут – икаюк, а мне, господа товарищи, семью кормить надо!

Слово «семью» он произнес с ударением на первый слог, и от этогопочему-то стало ясно, что уговоры бесполезны.

– Нет так нет! – решительно проговорил Серж,спрыгивая с телеги и помогая Агнии Львовне. – Дальше пойдем пешком!

Возчик развернул телегу, хлестнул лошадь и покатил прочь.

– Пешком? – Борис растерянно огляделся. – Дофинской границы еще километров пятнадцать, женщины столько не пройдут. Нести ихна себе? Мы потеряем очень много времени, а здесь и правда полно гепеушников…Неужели все зря? Неужели мы зря проделали весь этот путь? Неужели зря погибла Мари?

– Не нужно паниковать раньше времени! – остановилего Серж. – Идем вон по той тропе, к берегу…

Вырвавшись из анархистской коммуны, отряд добрался доПетрограда. Здесь, в домике Неонилы Дмитриевны, они провели несколько дней.Серж куда-то уходил, с кем-то встречался и наконец сообщил, что идти черезграницу прежним окном нельзя, их там караулят, так что придется переходитьчерез финскую границу возле Белоострова.

– Оно и ближе, – заключил Серж своесообщение. – Не придется ехать поездом, значит, меньше возможностизасветиться. Тем более что теперь мы идем с грузом, да еще и двойным! – Ион выразительно взглянул на Агнию Львовну.

Дело в том, что Сашенька сразу же сказала, что ни за что неоставит свою родственницу в России.

– Я не могу оставить здесь тетю! Она – единственныйоставшийся у меня близкий человек… она так много для меня сделала… неужели онаостанется в этом аду?

Борис поддержал девушку, и Серж в конце концов махнул рукойи согласился, сказав, что в таких обстоятельствах не может гарантировать успехперехода.

Профессора Ртищева оставили у вдовы, она заверила Саенко,что тут он будет в полной холе и безопасности. Прощаясь, вдова так обнималаПантелея и лила такие слезы, что Борис всю дорогу посмеивался и грозилрассказать все дебелой мадам Иветте.

И вот теперь они стояли посреди безлюдного леса, впятнадцати километрах от финской границы. До этого места их довез парголовскийкрестьянин, неразговорчивый и мрачный.

– Я могу идти! – мужественно проговорила Сашенька.Она была одета в крестьянский полушубок и финские валенки, подбитые кожей.Борис невольно залюбовался ею: даже в таком простонародном наряде она была чудокак хороша. Щеки ее, обычно очень бледные, разрумянились от ветра, светлыелоконы выбивались из-под яркого шерстяного платка. На плече у девушки былнебольшой тючок с самыми необходимыми вещами, к груди она прижимала своюлюбимую куклу. Оставить ее в Петрограде Сашенька ни за что не согласилась.

Агния Львовна выглядела усталой, но держалась хорошо и нежаловалась.

Серж зашагал по тропе, показывая дорогу. Следом шлаСашенька, за ней едва поспевала Агния Львовна, потом Борис, и наконец замыкалпроцессию Саенко. Он был на удивление молчалив, только настороженно оглядывалсяпо сторонам.

Тропа была очень узкой и неудобной, под деревьями ещекое-где лежал снег. Агния Львовна поскользнулась на крутом склоне и едваудержалась на ногах, Борис поддержал ее. Вдруг его окликнул Саенко:

– Глянь-ка, Борис Андреич!

– Что такое, Пантелей?

– Да вот ветки тут поломаны… кто-то шел по этойтропочке до нас!