Приближение чего-то необыкновенного почуял как будто и кабанБорька. С вечера он визжал и хрюкал под дверью и, когда Нюра его впустила,долго не мог найти себе место и метался по комнате, забиваясь то под печь, топод лавку.

В ту ночь Нюра долго не засыпала. Вспоминала Чонкина, всюсвою жизнь и всякую ерунду, много чего лезло в голову.

Потом приснилось ей, будто идет она с Чонкиным по какому-тополю, он держит ее за руку и спрашивает, далеко ли еще, а она отвечает: нет,совсем недалеко. И встречает их подполковник Лужин в одних кальсонах и галошахна босу ногу и говорит: «Вот, Беляшова, я как раз хотел предложить вам вместовашего Чонкина этого, может быть, он вам подойдет». Нюра смотрит на Чонкина, аон ей подмигивает, мол, соглашайся, потому что я – это я и есть. И Нюра пытливосмотрит на него и никак не может понять, настоящий ли это Чонкин или какой-тодругой, подделанный под настоящего. Тут же появляется Любовь Михайловна иприносит Нюре зарплату за три месяца. И вот они уже сидят за столом: и Нюра, иЧонкин, и Лужин, и Любовь Михайловна, и вдруг в комнату врывается ОлимпиадаПетровна и кричит не своим голосом:

– Свет! Свет! Какой ужасный свет!

И тут Нюра проснулась. И увидела не во сне, а наяву, что всякомната озарена каким-то действительно ужасным пронзительным и неестественнымсветом, по комнате мечется необычно высокая Олимпиада Петровна и что-то кричит.Нюра слетела с лавки, глянула в окно и тоже закричала. Все пространство заокном было залито этим пронзительным мертвым светом без теней, речка Тёпапылала, огромное пламя клубилось над ней, казалось, по всей длине. Пламя какбудто двигалось от речки к деревне, было похоже, что вот-вот все займется, всезапылает.

– Что это? – услышала Нюра за спиной шепот ОлимпиадыПетровны.

– Не знаю, – сказала Нюра.

Тут с неба на середину улицы опустилась длинная фигура вбелом. Воздев руки кверху, фигура часто перебирала ногами и подпрыгивала,словно исполняя какой-то шаманский танец. Вдруг она повернулась к Нюре белымлицом и глаза ее страшно сверкнули.

– Ай! – закричала Нюра, узнав в фигуре покойника Гладышева.

Потом появились на улице другие фигуры в белом. Это народ,видя наступление конца света, высыпал наружу в одном исподнем. Какой-тоошалелый петух, решив, вероятно, что проспал день, вскочил на забор, захлопалкрыльями и пронзительно закричал.

Между тем наиболее хладнокровные люди, приходя в себя,осознали, что этот ужасный слепящий свет исходит от каких-то машин, полукольцомохвативших деревню. Сколько их было – пятьдесят? сто? тысяча? – впоследствиивысказывались самые разные версии. В этом свете пар, клубившийся над речкойТёпой, казался пламенем.

Потом уже стало известно, что это была разработанная Там ГдеНадо и блестяще проведенная операция, за которую руководители ее получилинаграду, которая впоследствии многократно упоминалась в различных приказах,инструкциях и тактических разборах. Спустя три года она была блистательноповторена маршалом Жуковым на Кюстринском плацдарме и навсегда осталась вистории. Люди еще только приходили в себя, когда в деревню въехал грузовик сторчащими в разные стороны раструбами вроде граммофонных, но гораздо большихразмеров.

– Внимание! – кричал оглушительный лающий голос. – Всемжителям деревни приказываю: взяв с собой самое необходимое, не более двадцатикилограммов на человека, собраться перед конторой для погрузки на автомобили.На сборы дается сорок минут. Опоздавшие будут доставлены принудительно. Куклоняющимся будут применены все меры воздействия вплоть до оружия. Внимание!..

Медленным ходом машина прошла из конца в конец деревни иобратно, многократно вылаивая приказ.

Затем часть машин, освещавших операцию, перегруппировалась,небольшая колонна вошла в деревню и выстроилась напротив конторы, остальныемашины продолжали светить. Вместе с колонной въехала новенькая «эмка» и,поблескивая лаком, стала чуть в стороне. Задняя дверца открылась, из неемедленно вылез человек небольшого роста в белых бурках, прошитых кожанымиполосками, в шинели с меховым воротником, в высокой папахе, в очках, в белыхперчатках. Он выбрался на ступеньку, спустил одну ногу на землю и так и осталсястоять – одна нога на земле, другая на ступеньке, а правая рука застыла наполуоткрытой дверце. Так этот человек и стоял, не двигаясь ни туда, ни сюда,словно в остановленном кинокадре.

Он стоял в стороне и со стороны наблюдал то, что происходилоперед его глазами, как бы не имея к этому прямого отношения. Но именно он и былглавным организатором и руководителем этой удивительной по своему замыслу имасштабу операции. Он стоял один, никто из группы стоявших неподалеку болеемелких командиров не решался к нему приблизиться, но стоило ему двинуть хотьодним членом, как любой из них или все вместе кинулись бы со всех ног выполнятьлюбое его приказание.

Это был Лужин.

Он стоял, он слышал крики, ругань, плач и вопли отчаяния, нони то, ни другое, ни третье, ни четвертое не задевало струн его души, невозбуждало в нем сострадания, его заботило только, чтобы погрузка живого товарабыла произведена в срок и, по возможности, без излишнего шума.

Старуха Олимпиада Петровна никак не могла примириться с неизбежностью.Время от времени кидалась она к обступившим толпу вертухаям.

– Товарищи! – взывала она, показывая на Вадика. – Этотмальчик – сын политработника Красной Армии.

Вертухаи воротили морды, Вадик кричал: «Бабушка!» – и хваталее за подол.

Нюра видела все как во сне. Вдруг появился перед нейподталкиваемый вертухаями Гладышев с Гераклом на руках. Нюра больше неудивлялась. Видимо, наступил Страшный суд и мертвые поднялись.

Потом уже выяснилось, что свое самоубийство Гладышевсимулировал. Что на самом деле все это время он скрывался в подвале, отчегоАфродита и не желала поселения к ним чужих людей. Только по ночам он выбиралсяи спал с женой. И вот, тепленького, его выгребли вместе со всеми.

Нюра потом не могла вспомнить, что за чем происходило, какочутилась она в машине рядом с семейством Гладышева – все вспоминалось кусками.

Но вот погрузка закончилась. Вертухаи закрыли борта иразместились на отдельных скамейках, спиной к кабине, лицом к охраняемым. Ужеголовная машина разворачивалась перед конторой, уже Лужин подтянул левую ногу,чтобы поставить ее рядом с правой на ступеньку своей легковушки, когдапослышались возгласы:

– Стой! Стой!