Мы вновь очутились в саду, застывшем в безмолвии и оченькрасивом. Но это был земной сад. Несомненно земной. И я не испытал разочарования,увидев его запущенность, лабиринты тропинок и вдохнув его аромат. Напротив, яупал на траву и зарылся пальцами в землю. Она была мягкой и скрипела подногтями. Я всхлипнул. Я готов был попробовать эту сырую землю на вкус.

Над нами сияло солнце – над нами обоими. Мемнох сидел рядоми наблюдал за мной. Его гигантские крылья постепенно бледнели. Теперь состороны мы выглядели почти как обыкновенные люди – как двое мужчин, один изкоторых рыдал, распростершись на траве, а другой, огромный ангел с копнойсловно сотканных из света волос, застыл возле него в задумчивом ожидании.

– Ты же слышал, что Он мне сказал! – выкрикнул я,садясь. Мне страстно хотелось, чтобы голос прозвучал оглушительно, однако оноказался всего лишь в меру громким, не более. – Он сказал: « Ты никогда нестанешь моим врагом»! Ты же слышал! Он назвал меня по имени!

Мемнох оставался совершенно спокойным и в образе светлогоангела казался, конечно же, несравненно более соблазнительным и пленительным,нежели в человеческом обличье.

– В том, что Он назвал тебя по имени, нет ничегоудивительного. Он не хочет, чтобы ты помогал мне. Ведь я уже говорил, чтовыигрываю.

– Но тогда что же мы там делали? Как могли мы, Его соперникии враги, попасть в рай?

– Следуй за мной, Лестат, стань моим заместителем – и тысможешь пребывать там, когда захочешь.

– Ты это серьезно? Именно пребывать там?

– Да, в любое время. Ты же знаком со Священным Писанием. Яне претендую на авторство его сохранившихся отрывков, равно как и оригинальноготекста, но ты, конечно же, можешь бывать в раю и покидать его по собственномужеланию. Ты не можешь принадлежать к числу его постоянных обитателей до техпор, пока не искупишь все грехи и не будешь туда допущен. Но если ты встанешьна мою сторону, то ворота в рай будут открыты для тебя в любой момент.

Я силился понять смысл его слов, пытался вновь представитьсебе галереи, библиотеки с бесконечно длинными рядами книг и вдруг осознал, чтокартина получается весьма расплывчатой, что детали и подробности постепенноиспаряются из памяти. Я не смог восстановить и десятую часть увиденного. Все,что я вспомнил тогда и помню сейчас, описано в этой книге. На самом деле виделя во сто крат больше.

– Но как возможно, что Он позволил нам войти в рай? –недоумевал я, пытаясь одновременно воскресить в памяти текст СвященногоПисания. А ведь Дэвид в свое время говорил мне что-то о Книге Иова, о Сатане ио том, как Бог спрашивал у него, где тот пропадал. И что-то еще об Элохиме и оСуде Божием...

– Все мы Его дети, – ответил Мемнох. – Хочешь узнать,с чего все началось, услышать рассказ о создании мира и о грехопадении? Илипредпочитаешь просто вернуться и броситься в Его объятия?

– А что еще я могу там найти? – спросил я, хотя вглубине души уже знал ответ: ключ к пониманию того, о чем говорил Мемнох.

Кроме того, для проникновения туда требовалось еще что-то. Яне мог попасть на небеса просто так, и Мемноху это было прекрасно известно. Да,выбор у меня действительно был, но несколько иной: либо последовать заМемнохом, либо вернуться на землю. Пропуск в рай не выдается кому попало – отом, чтобы ни с того ни с сего вернуться туда и броситься в объятия Господа, немогло быть и речи. Предложение Мемноха было чистой воды сарказмом.

– Ты прав, – подтвердил он. – И в то же времясильно ошибаешься.

– Я не хочу видеть ад, – неожиданно для себя самогозаявил я, вставая и распрямляясь во весь рост.

Оглядевшись вокруг, я содрогнулся. Это был мой Сад Зла,заросший колючими виноградными лозами, уродливо искривленными деревьями, травойи дикими орхидеями, цепляющимися за изгибы покрытых мхом веток. Высоко наднашими головами в густой паутине листвы сновали птицы.

– Я не хочу видеть ад! – вновь прокричал я. – Нежелаю!..

Мемнох молчал и словно что-то обдумывал.

– Ты хочешь знать причины, истоки происходящего? – спросилон наконец. – Хочешь или нет? Я был уверен, что именно ты – скорее, чемкто-либо другой на этом свете, – пожелаешь их выяснить. Я думал, что тебекак никому захочется знать все, до мельчайших деталей.

– Да, я хочу! – воскликнул я. – Конечно же хочу! Но...Но я сомневаюсь, что смогу...

– Я могу рассказать тебе все, что известно мнесамому, – мягко сказал Мемнох, слегка пожимая могучими плечами.

Его волосы были гораздо глаже, пышнее и гуще, чем у людей, иотличались неземным блеском. Я увидел их корни, потому что в тот самый моментони буквально у меня на глазах распрямились и сами собой упали назад,преобразуя растрепанную шевелюру в красивую прическу и открывая лоб. Его лицо справильной формы носом, пухлыми губами, четко очерченными скулами и твердым,волевым подбородком казалось поистине ангельским.

Крылья его практически стали невидимыми. Только прищуривглаза и напрягая зрение, можно было различить их очертания и форму перьев, да ито лишь на каком-либо темном фоне вроде ствола дерева.

– Я не в состоянии размышлять здраво, – попыталсяобъяснить я. – Понимаю, как ты разочарован, ибо считаешь, что допустилужасную ошибку, сделав своим избранником труса. Но, повторяю, я не могу сейчасздраво мыслить. Я... Я видел Его. Он сказал мне: «Ты никогда не станешь моимврагом, Лестат». А именно это ты мне и предлагаешь! Ты привел меня к Нему, апотом утащил от Него прочь.

– С Его же позволения, – заметил Мемнох, слегкаприподняв брови.

– Это правда?

– Конечно.

– Тогда почему Он обратился ко мне с такой просьбой? ПочемуОн так поступил?

– Потому что Он – Бог Воплощенный. А Бог Воплощенный в своемчеловеческом облике чувствует и страдает как человек. Он продемонстрировал тебетолько эту сторону своей ипостаси, вот и все. Страдание! О да, страдание!

Мемнох бросил взгляд на небо и покачал головой, а потомнахмурился и глубоко о чем-то задумался. В этом облике лицо его не моглопринять гневное выражение или исказиться иными отрицательными эмоциями.

– Но все же это был сам Господь Бог, – сказал я.

– О да, – кивнул он устало и чуть склонил головунабок. – Живой Господь Бог.

Мемнох отвернулся и устремил взгляд в гущу деревьев. Он неказался ни сердитым, ни раздраженным, ни даже усталым. И вновь мне подумалось,что в такой ипостаси он едва ли способен испытывать нечто подобное. Ядогадался, что он прислушивается к звукам сада. Слышал их и я.