— Еды много. Ну и что? Высвободи мозги для творчества.

— Если бы... Плохо вы знаете людей, КириллВладимирович!

— Я в них верю.

— Гм, очень удобная позиция. Не знаю, не верю. Что-тознакомое слышится...

— Обратите внимание на скорости!

— Обратил... Боюсь, нам придется жить в таком же темпе.А ведь цивилизация и так мчится чересчур быстро. Опасно быстро.

Лицо Ногтева было несчастным, тревожным. Кирилл сказалосторожно:

— Здесь другой метаболизм. Мы не только быстреедвигаемся, чем жители Большого Мира, но и думаем. Так что это не опасно. Должныуспевать.

За их спинами послышался шум. Появился Дмитрий, сонный Бусяожесточенно чесал затылок средней лапой, потом ожесточенно стал драть когтямизадней прыгательной, крепко вцепившись в комбинезон остальными и едва не сбиваялапой крохотные усики.

— Ждем ваших указаний, — объявил Дмитрийжизнерадостно.

— К новым горизонтам, — объявил Ногтев мрачно. Кновым свершениям.

Сообща выволокли воздушный мешок, Ногтев зажег горелку,ткань начала шевелиться, задвигались канаты. Над расщелиной вздулсякрасно-оранжевый шар с пугающими кругами и треугольниками. Дмитрий с Забелиными Хомяковым спешно переносили в гондолу снаряжение. Ксерксы суетились в панике,пробовали перетаскивать обратно, но сообща им «забили баки», «повесили лапшу»на уши, хотя ушей у муравьев никогда не было, и в конечном счете обоихзатолкали в гондолу.

— Все на месте? — осведомился Ногтев.

Дмитрий по сигналу брызнул на канаты растворителем, телопнули с мягким синтетическим звуком. Гондолу резко дернуло вверх и в сторону.На этот раз на ногах удержались все, опыт быстро появлялся.

— Ветерок, — сказал кто-то с тревогой. —Экспресс!

За первый день после посадки они покрыли территорию, еслисчитать в пересчете на свои размеры, Европы, Азии и двух сотен обеих Америк.Ногтев хмурился, грыз ногти. Слишком велик простор, человечество не готово...Если оставить здесь крохотную станцию, все равно, что дать им в распоряжениевесь материк. Даже если все человечество перебросить в Малый Мир, на каждогопридется участочек равный Франции и пяти Китаям! А собрать группы подесять-пятнадцать человек, то на каждого придется площадь планеты, чуть больше,чем Земля. Такая роскошь не снилась даже колонистам Дикого Запада, переселенцамСибири.

Когда летели над лесом, навстречу метнулось несколько птиц.Первая пролетела так близко, что шар закачался, гондолу мотнуло. В рукахДмитрия мгновенно появилось ружье, хлопнул выстрел. В ответ раздался такойстрашный птичий крик, что вся стая, раскачивающая «Таргитай» в воздушных ямах,рассеялась в панике.

Птица камнем рухнула вниз, отчаянно забила крыльями,пронеслась над кустами.

— Неплохой выстрел, — одобрил Ногтев.

— Плохой, — возразил Кравченко. В его добрыхглазах стояло осуждение. Клей попал прямо в клюв! Теперь помрет с голода.Почему бы ни стрельнуть в глаз или вообще...

— Вот беда, — сказал Ногтев, но огорчения в голосене было.

Дмитрий закинул ружье за спину, развел руками с самымневинным видом:

— Стрелял в клюв, потому что пташечка уже распахнулаего на нашего уважаемого эскулапа. А клювик будь здоров, как ворота впаровозное депо! Если бы она прицелилась цапнуть его глазом или этим«вообще»...

Он ушел, провожаемый одобрительными смешками. Кравченкорастерянно смотрел ему вслед:

— Когда он появлялся на станции с незапланированнойдобычей, всякий раз оказывалось, что «оно напало первым». Удивительный человек!На него нападают даже безобиднейшие мошки, златоглазки, личинки. Естественно,он только реализует свое право на самооборону! Ничего больше.

Кирилл напряженно рассматривал проплывающую внизу землю.Раньше считал, что с большой высоты воспримет ее как прежний житель БольшогоМира, но что-то не давало вернуться к прежнему состоянию. Сейчас под нимпроплывал не лесок с тоненькими березками, а целые миры, где каждый листок —квартира, ветка — улица многоэтажных домов, а дерево — громадный город. Илипросто ждущее хозяина изобильное пространство, равное по площади губернии. Авот тот островок в десяток деревьев — государство, величиной с Нидерланды.

Внизу змеился небольшой ручеек, такие перешагивал запросто,но все-таки видел широкую стремительно бегущую реку, полную водопадов, порогов,водоворотов...

— Выбираете место для нового города? — раздалсянад ухом зычный голос.

Кирилл подвинулся, давая место на мостике Ногтеву, хотя наплощадке мог поместиться весь экипаж, включая ксерксов. Ногтев щурился отсолнца, в его глазах была насмешка, понимание, предостережение.

— Тогда уже для столицы, — ответил Кирилл втон. — Чего мелочиться? Любой участок годится.

— Конечно. Даже в самом безводном районе, где люди неживут, нам хватило бы ресурсов для жизни. Энергия от фотоэлементов, вода изросы...

— Безжизненных районов нет?

— Разве что в Антарктиде... Да и то отсрочка на время.Впрочем, среднеклиматическую полосу осваивать и заселять десятки тысяч лет! Дажеесли перенести сюда все население Земли, предложить самый дикий прирост...

Ногтев поинтересовался словно невзначай:

— Полагаете, прирост населения увеличится?

— Обязательно. Одним ребенком ограничиваются не послучаю занятости родителей, что бы там не говорили брехливые демографы.Прокормить трудно! На каждого ребенка нужно еще одну зарплату... А здесь дажеродителям не надо думать о хлебе.

Ногтев смотрел на него с веселым интересом:

— Кирилл Владимирович, я вас не узнаю! Всегда такойточный, выбирающий слова... э-э... отточенные термины, семь раз отмеряющий,прежде чем притронуться к ножницам! Да вы ли это?

Кирилл ответил с неудовольствием:

— Ну... специалисты клянутся, что все репродуктивныефункции сохранены.

— Кирилл Владимирович, вы ведь ученый. Во всяком случаебыли ученым, который верит только эксперименту.

— На станции одни мужчины, — напомнил Кирилл.

— А Фетисова?

— Ах да, Фетисова...

Ногтев понимающе засмеялся, глядя на обескураженногоКирилла. Фетисова настолько преуспела в непонятном стремлении быть мужчиной илучше мужчин, что не только мирмеколог забыл о ее принадлежности к иному полу.

«Таргитай» шел над зарослями рододендрона и сосновогостланца, над ковром бессмертников и хрустальных трав, над красочными лишаями наглыбах морены, над лесными ручейками, полянами, холмами, сухостоем и каменнымиосыпями. Даже Ногтев видел, что для жизни годится любое место. Везде можетразместиться целый город, целая страна...