Неслышно поднялась к ним Саша, отрапортовала:

— Капитан, мы готовы продолжать полет всю ночь!

— Намек понял, — ответил Ногтев. — КириллВладимирович, вы планировали вторую посадку сделать сегодня? Для ночлега?

— Из графика не выбиваемся, — сказал Кирилл, онукрадкой рассматривал Сашу, — так что можем и сегодня. Командуйте посадку.

— А куда именно?

— Просто вниз. Мы ведь проверяем выживаемость?

— Кирилл Владимирович, давайте без ухарства. А то ясмотрю, вы уже перещеголяли кое в чем наших бравых десантников... Вон Саша какна вас смотрит...

Саша фыркнула негодующе. Кирилл поспешно отвел глаза всторону:

— Мы даже в реке не утонем, если в нее попадем.

Ногтев сам уменьшил огонь в горелке. Он любил управлятьподачей пропана, чувствовалась мощь. Двигатель гудел, взревывал, а этих звуковтак недоставало еще с той поры, как из кабины стратосферного истребителя Ногтевпересел в директорское кресло.

Шар начал терять высоту. Верхушки мегадеревьев поднималисьнавстречу, проносились над гондолой, вырастая и вырастая, наконец зеленая горапошла слева на уровне «Таргитая». Впереди вырастал новый зеленый кряж, ужеразличались отдельные иголки, каждая с бревно, однако Ногтев сделал маневр, шарподпрыгнул, гора проплыла внизу, затем гондола резко пошла вниз.

«Таргитай» летел в странном мире, где справа и слева накосмических расстояниях высились темно-коричневые колонны, рядом с которымиОстанкинская телебашня была бы камышинкой. Зелень осталась далеко вверху, здесьбыли только колонны, что вырастали из серого тумана, длились и длились, пока неисчезали в зеленом тумане, в котором уже и не угадывались ветки.

Они снижались быстро, воздушный поток нес их междуколоннами. Ближе к земле колонны становились толще, необъятнее.

Однажды шар прошел совсем близко возле одной, это быловставшее на ребро горное плато с обязательными ущельями, разломами, холмами...

Наконец их серого тумана внизу опять выступила зелень,ветки. Пошли кустарники. Их «Таргитай» миновал быстро, дальше замелькали этажомниже разноцветные узорные листья папоротника, еще ниже — травы помельче,победнее...

Гондола чиркнула днищем, над ухом Кирилла гулко хлопнуло,прозвенел вопль: «В яблочко!». Страшно дернулся пол. Гондола несколько разперевернулась, замерла на привязи. В Большом Мире все было бы всмятку, здесь жекак ни в чем ни бывало, прилипли к иллюминаторам. Наконец Кирилл на правахэксперта распахнул люк.

Они были в исполинском мегалесе. Далеко смутно виднелисьсеро-коричневые стены мегадеревьев, что уходили в небо, между кустов рос инастоящий лес: будяки, чертополох, молочай, одуванчики...

— Выгружайтесь, — велел Кирилл, ощущая непривычныйподъем. — Бросок во-о-он к Останкинской телебашне.

Вчетвером, точнее — впятером, ибо Дмитрий не расставался сБусей, они побежали, перепрыгивая через бугры, сканируя местность, обходясторонкой неопознанных насекомых.

Зеленый ствол незнакомого растения поднимался прямо изземли. Метров тридцать в поперечнике, без листьев, без привычных волосков постволу, молодой, зеленый, он тянулся ввысь, а через каждые сорок-пятьдесятметров стебель прочно опоясывали валики междоузлий.

— Вперед и выше! — скомандовал Кирилл. Каждый нервв нем гудел от возбуждения. Он с удивлением и недоверием прислушался к своемуголосу. Командные нотки? У него?

Омертвевшие клетки выступали наружу твердыми плитками,укрывая нежную ткань. Карабкаться было легко, вес не тянул, и Кирилл обнаружил,что несется вперегонки с Дмитрием и ксерксами. Интеллектуальный и бесхитростныйрезко ушли вперед, а с Дмитрием бегали ноздря в ноздрю. Дмитрий уже запыхался,с недоверием бросал взгляды на мирмеколога. наконец, спросил подозрительно:

— Ты не на допинге случаем?

— Случаем нет, — ответил Кирилл бодро.

Он остановился на высоте сорокаэтажного дома, ощупал зеленуюстену. Дмитрий тоже осматривал каждый дюйм, стараясь понять, что ищетмирмеколог. Когда нерешительно раскрыл рот, собираясь сказать о своем открытии,Кирилл ткнул пальцем:

— Вот здесь проруби отверстие.

— Вместо толстой стены натянута пленка, — сказалДмитрий раздосадовано, — но закрашена под стену... Ты догадался?

— Знал. Растение специально оставляет, чтобы муравьимогли пробраться внутрь. У них такой сговор. О взаимопомощи.

Дмитрий только ткнул лезвием, как изнутри пахнуло теплымвлажным воздухом. Продрав зеленый занавес, он сунулся в дыру. Там былцилиндрический зал в двадцать метров диаметром, пол блестел крохотнымикапельками на подогнанных одно к одному волокнах. Стены уходили ввысь, набольшой, как в церкви, высоте виднелся мясистый: поросший зелеными сталактитамипотолок. Нежно-зеленые стены с солнечной стороны и темные с теневой пропускалиослабленный свет, мелькали тени: рядом под ветром покачивалась соседняя«останкинская телебашня».

— Здесь остановимся на ночь? — догадался Дмитрий.

— Здесь. Или в любом другом зале. На выбор!

Дмитрий высунулся наружу, долго орал, махал руками,привлекая внимание. Наконец, его рассмотрели в бинокли, и по зеленой стенепокарабкалась вверх целая альпинистская экспедиция.

Кравченко взял пробы воздуха, сока, неохотно признал местопригодным для ночевки. Пока все обустраивались, Дмитрий тщательно обследовалзал, словно искал подслушивающие устройства, обнаружил на стыке стены и поламесто, которое с сомнением назвал замаскированным лазом. Не успел и глазомморгнуть, как интеллектуальный муравей без раздумий вонзал жвалы в сочныеволокна. Брызнул белесый сок. Сашка потянул за край зеленого брезента,послышался треск, муравей попятился, не выпуская из жвал зеленую перегородку.

— Все меня опережают! — воскликнул Дмитрийудрученно.

Он бросился помогать, вдвоем расширили отверстие, а когдадыра оказалась достаточной, в щель неторопливо пролез ксеркс Дима, отпихнувинтеллектуала и двуногого друга.

— Ну вот, — сказал Дмитрий совсем упавшимголосом, — теперь меня и микробы лапами загребут...

Ксерксы спустились в новый зал по стене, а Дмитрий, чтобыхоть в чем-то опередить их, спрыгнул. Муравьи, как ни странно, прыгать неумели. Даже не решались просто падать с мегадеревьев, а всякий раз проделывалиизнурительный путь вниз, даже если муравейник был прямо под мегадеревом.Правда, вроде бы есть такие муравьи, которые бесстрашно спрыгивают с веток —Формика зовутся, но таких Дмитрий не встречал, а собственным умением падать сдеревьев гордился так же, как мирмеколог способностью мыслить.

Дмитрий в прыжке опустился прямо в середине зала. Шагнули... застыл. Подошвы попали на упавшую сверху каплю сока, теперь уже клея. Покаон с проклятиями отдирался, ксерксы умело обследовали зал, отыскализамаскированный ход, прогрызли, один за другим юркнули в новую дыру.