— Возьмите два. И запишите, что если сорвать этихлебцы, через день вырастут новые. Еще через день — снова созреют. Опятьсорвете — новые нарастут...

— Ничего себе урожайность! Эх, там хоть бы малостьпохожее!

Он вернулся в первый зал, где в первый же час после вселенияоборудовал походную экспресс-лабораторию. Кирилл нерешительно залез через дыркуследом, огляделся. Все работают быстро, уверенно, азартно, хватаются за десяткидел и успевают. Только он, инициатор экспедиции, если без лишней скромности,просыпается на краткие периоды, затем снова впадает в оцепенение. Даже Ногтеввезде лезет сам, наслаждаясь возросшей в сотни раз силой, способностью бегатьпо стенам и потолку, во все вникает, от избытка сил дублирует Кравченко,Цветкову и даже Хомякова...

Послонявшись по залу, полез, было вниз, опять остановился наполпути. Какой смысл догонять неутомимых и целеустремленных Дмитриев? Ломатьмежэтажные перекрытия совсем неинтересно, когда знаешь заранее, что тамобнаружишь.

Когда выбрался наружу, воздух уже прогрелся. Со всех сторонсюрчало, пищало, стрекотало, взревывало. По зеленым полям листьев двигалисьтяжелые эшелоны гусениц, воздух колыхался от тяжелых как танки жуков-бронзовоки громадных как авианосцы жуков-оленей. Часто и резко вспыхивали изломанныезлые молнии на сухо шелестящих крыльях стрекоз. По внешней стене, нежась подпрямыми лучами, ползало множество разноцветных клещиков, даже двух похожих ненайти, на междоузлии грелись бабочки такие крохотные, будто Кирилл все еще былтам.

Когда на полуденный сбор не явилась Саша, Кирилл спервапропустил новость мимо ушей. Десантница, профессионалка — не пропадет! А послетого случая с пауком, она из кожи вон лезла, чтобы восстановитьработоспособность. Ее здоровье и особые условия этого мира сделали чудо. Всесрослось, зарубцевалось, а затем рассосались и рубцы. Зиму еще ходила с жуткимибелыми шрамами, но весной несколько раз повертелась под жгучим солнцем, Кириллсам заставил ее, дрожащую и синюю от холода, под апрельским солнцем —торопилась пораньше! Кожа покрылась золотистым загаром, от шрамов не осталось иследа.

Только Дмитрий встревожился, сразу. Бесстрашная, дерзкая,часто просто невыносимая со своим милитаризмом, все-таки иногда...

Ногтев сказал с неудовольствием:

— Если полагаете, что она где-то влипла... Но по одномуидти на поиск позволить не могу.

Дмитрий раздраженно сказал:

— Если пойдем вдвоем, вдвое сузим поиск.

— Отправимся группами по двое, — отрубилНогтев. — Я с Кравченко, Дмитрий с Забелиным, а Кирилл Владимирович сЦветковой. Таким образом в каждой группе по ветерану и новичку.

Кирилл вспылил:

— Аверьян Аверьянович! В вас говорит странное чувствоюмора, а не забота о спасательных группах. Я мог бы отправиться с Хомяковым иЧерновым!

— Они останутся охранять «Таргитай». А вы человекнаиболее опытный в этом мире. Естественно, что вам для равновесия, таксказать...

Кирилл заметил улыбочки на губах Дмитрия, Забелина. Чуяли,что в подоплеке его неприязни к Цветковой лежит обыкновенный страх передкрасивой женщиной. Она в любом конфликте будет права, ее пронесут на руках, ейпростят, на ее сторону охотно встанут...

— Вам виднее, — ответил он холодно. — Но я смуравьями обращаюсь лучше, чем вы со своей командой.

По дороге Цветкова держалась рядом, даже пыталась забегатьвперед, он гаркнул и подумал зло, что где там Сашу искать, эту бы не потерять.Да и сам, присматривая за нею, вот-вот шагнет в чью-либо распахнутую пасть.

Исполинские растения двигались навстречу мрачными ипереплетенными гибкими стеблями, с двигающимися вверх-вниз толстыми листьями.Приходилось смотреть не только по сторонам и под ноги, но и вверх, где стеблинависали над головой, где хрустели панцири, щелкали мандибулы крупных и мелкиххищников.

Цветкова совсем притихла, жалась к Кириллу. Раньше ей совсех сторон чудились огромные рты, челюсти, страшные пасти, а теперь все былонаяву, а этот невозмутимый мирмеколог идет спокойно, иной раз даже раздраженноотпихивает!

Внезапно между двух деревьев просунулась огромная голова сгорящими злобой глазами, потянулась к мирмекологу, перегораживая дорогу. Тотраздраженно отпихнул ее, прошел совсем рядом с распахнутой пастью, похожей наковш шагающего экскаватора. Цветкова двигалась следом, не чувствуя ног. Надголовой пробегали, цепляясь когтями за стебли, огромные звери, набрасывались надругих, часто еще более крупных и свирепых с виду, жутко лязгали челюсти,панцири, хрустели жесткие надкрылья, лапы...

— Может быть, она уже вернулась? — предположилаЦветкова.

— Возможно.

— Тогда... вернемся и мы?

— Только с заходом солнца, — ответил Кирилл.

Они часто взбирались на стебли, просматривали окрестности,снова двигались, заглядывая под нависшие над землей листья, разгребая валежины.Кирилл высматривал следы, Цветкова начала кричать красивым звонким голосом. Вответ оглушительно и взахлеб застрекотали кузнечики и даже богомолы, чуткое ухомирмеколога различило брачные песни самцов.

— Мы еще не заблудились? — спросила Цветковаробко. У нее были очень красивые глаза, смотрела она беспомощно, умоляюще.

— Еще нет, — ответил Кирилл ей в тон. Онпочувствовал, что начинает расправляться, даже плечи стали пошире, а плоскаягрудь кабинетного ученого понемногу выпячивается, как у петуха. Рядом с этойбеспомощной тлей не так уж и слаб, если за твоей спиной ищут защиты...

Огромные стволы папоротников раздвинулись, дальше пошлимангровые заросли низкорослой лапчатки, во все стороны брызнули мелкие жучки,клещики. Сквозь просвет между мегалистьями брызнуло солнце, прогрело, кровьнасытилась солнцем.

На середине поляны Кирилл внезапно крепко взял спутницу заплечо. На той стороне возвышалась гора, даже не гора — зеленый бугристый холм,странно пирамидальный. В чем эта странность Цветкова определить не успела, рукамирмеколога сжала крепче, голос над ухом произнес жестко: «Не двигаться!»

Зеленый холм чуть качнулся. Цветкова взвизгнула, разглядев вэтой египетской пирамиде огромную лягушку размером с трехэтажный дом, а онапанически боялась этих зеленых прыгух, даже когда те были размером с ноготь.

Кирилл сдавил ей плечо так, что Цветкова уже и егострашилась как лягушки. Зеленая гора присела, расплющиваясь под собственнойтяжестью, и... огромное тело взвилось в воздух, заслонив грязно-белым брюхомполнеба. Лягушка вытянулась в полете, передние лапы держала впереди, как переднырянием в воду, задние тянулись в струнку. Сперва поднималась по невидимойдуге, потом также грациозно шла к земле. Перед самой поверхностью раздвинуласложенные впереди ладошки, готовясь принять массу тела.

Кирилл молниеносно развернул Цветкову, с силой прижал еелицо к груди: