Но Забелин, а? Обозвать Сашу женщиной? Услышала бы!

Почти весь день приспосабливались в расщелине для жилья.Ногтев сомневался, предлагал ночевать в гондоле, там безопаснее. Но ещебезопаснее, возразил Кирилл, не соваться в Малый Мир вообще, не брать в рукипалку, не слезать с дерева, вообще не вылезать на сушу.

Когда наступил вечер, все забились поглубже, и почти всевпали в ночное оцепенение. От стен тянуло живительной сыростью, холодом,выступили капельки влаги. Ночевали, сняв комбинезоны, сбившись в комок,подражая муравьям.

Ногтев побродил по расщелине, напоминавшей ему Дарьяльскоеущелье, отыскал засыпающего мирмеколога:

— Кирилл Владимирович, сделайте исключение из правил!По-стариковски не могу уснуть на новом месте... Поговорим?

Кирилл с трудом дотянулся до аптечки на поясе. Ногтев самвытащил ампулку, сунул Кириллу между застывающими губами. Кирилл с трудомглотнул, по телу медленно пошло тепло. Ногтев нетерпеливо переминался с ноги наногу. Он был бодр, словно уже выспался и надрался горячего кофе.

— Что-то стряслось? — спросил Кирилл встревоженно.

— Пока нет, но гнетет предчувствие. Необычно, всего непредусмотришь, а предусмотреть надо все. Мы с вами начальство, отвечаем и занепредвиденное.

Они карабкались наверх, цепляясь за выступы, прилипая кгладким камням, где уже скапливалась ночная влага. Верх ущелья был перекрытпленкой, имитирующей каменную россыпь. Ногтев первым вылез из-под края,вздрогнул, увидел на серебристом пне страшную рогатую голову.

Заслышав содрогание почвы, рогатое чудовище мгновенноразвернулось в их сторону. Блеснули острейшие серпы жвал, чуть дрогнул воздух,задвигались невидимые сяжки, определяя массу и Бог весть что еще, что умеютмуравьи, а люди о чем даже не догадываются.

— Стой, кто идет? — рявкнуло у них над головамитак страшно, что Ногтев и Кирилл едва не сорвались обратно в пропасть.

— Свои, — ответил Ногтев, наконец, когда совладалс голосом. — Благодарю за службу.

— Пароль? — допытывался строгий голос.

— О пароле не уславливались, — буркнулНогтев. — Благодарю за службу, испытатель первого класса Немировский!

— Рады стараться, — отчеканил голос невидимогоДмитрия. — Вам компанию составить?

Кирилл дипломатично, опережая Ногтева, ответил:

— Диме будет тоскливо.

— А с нами еще Буся мягкопузый! Я с вами, а они вдвоемподежурят.

— У них с дисциплиной слабовато, — заметилНогтев. — Когда твой меньший страшила чешет большего, тот глава закрывает.А на посту надо бдеть.

Буся сидел на плече Дмитрия нахохлившийся, как озябшаяворона. Он прижимался телом, сохраняя тепло. Воздух был холодный даже здесь,лишь из расщелины струились остатки тепла.

Кирилл проглотил вторую капсулу. Ногтев зашвырнул себе как втопку паровоза целую пригоршню. Они отошли от места стоянки, прислушиваясь кночным шорохам, незнакомым запахам. От капсул шел жар, как от крохотных ядерныхреакторов, в груди было тепло, даже жарко, но пальцы зябли — порция горячейкрови быстро остывала в тонких руках и ногах.

Они медленно удалялись от расщелины и гондолы. Кириллприкидывал, с чего Ногтев начнет, уже догадываясь о теме разговора, но тутсзади зашуршало, мелькнуло блестящее в лунном свете крупное тело ксеркса.Бесцеремонно отпихнув Кирилла, ксеркс придвинулся к Ногтеву, настойчивощекотнул его сяжками.

Ногтев с раздражением повернулся к мирмекологу.

— Кирилл Владимирович, пора научить их обращатьсякак-то понятнее! А то я на вашем хваленом языке жестов такое выдам, что муравейв обморок хлопнется, хоть и солдат-разведчик. Я не родился директором, матросомтоже бывал...

Но ксеркс насел, развернул Ногтева к себе лицом. Громадныемандибулы залязгали возле самого горла Ногтева. Тот побледнел, видно было дажев лунном свете, спросил осевшим голосом:

— Чего он добивается?

— Пытается накормить, — объяснил Кирилл снеловкостью. — Трофаллаксис, обмен кормом. Это не столько ритуальныйобмен, сколько жизненная необходимость.

— Так пусть с вами занимается. С Немировским,Фетисовой, наконец! Когда они мед у пчел воровали, Немировский первым прибежалтрофаллаксироваться, другим не осталось... Но эти двое начали липнуть именно комне! Это не случайно?

Кирилл мялся, не знал какими словами не взбесить Ногтева:

— С точки зрения муравья мы — отводок семьи... Ихтревожит, что все еще не нашли ядро новой семьи — царицу... Это понятно, ведьмолодую царицу, как вы видели сами, первой хватают птицы, пауки, чужиемуравьи... Но даже при гибели царицы отводок не должен погибнуть...

Из темноты вынырнул Дмитрий, с ходу врезался в разговор,незаметно отпихнув Кирилла:

— Аверьян Аверьянович, я объясню коротко. По-солдатски.У муравьев так выражается почтение к старшим. Ритуал! Кого признаютначальником, тому прут лишний кусок. Дикари, дети природы! Это я читал вэтиологии — науке о поведении животных. Младший волк подставляет старшему в ритуальномсмирении...

— Про волков я читал, — прервал Ногтев. Ужеблагосклоннее взглянув на младшего брата по разуму и пройду, бросил: — Этохорошо, субординацию знать надо. Хоть кто-то в этой сумасшедшей экспедициизнает свое место.

Он торопливо пошел вперед, пока Кирилл с Дмитрием удерживалиозадаченного ксеркса и «вещали лапшу на уши», как сказал Дмитрий. Он спросилшепотом, косясь в темноту:

— Я угадал?

— Ну... не совсем. Когда царица гибнет, муравьираскармливают одного из муравьев. Тот начинает нести яйца. Не так умело, какцарица, и не так много, но семья все-таки живет.

Дмитрий хихикнул:

— Хорошо, что не дал тебе рта раскрыть! Царем Ногтевбыть согласен, но царицей...

— Здесь правят царицы, а цари...

— Знаю-знаю! Это мир, где лучше быть пролетарием.

Он ласково погладил по широкой голове пролетария Диму,самого умного из всех муравьев. Ксеркс лизнул Дмитрию руку, заметив на нейкрохотный микроорганизм, что пытался протиснуться сквозь тонкую кожу.

Кирилл пошел за Ногтевым, вычисляя его по легкому шелесту.На странном небе светилось желтоватое пятно, двигались темные бесформенныетени, наползали друг на друга, заглатывали, пожирали даже луну, но желтоепятно, поскитавшись по внутренности чудовища, прорывалось сквозь бока, либовыпадало позади тучи...

Между черным небом и черной землей метались огромные быстрыетени. Кричали летающие животные, метались летучие мыши, посылая на землюощутимые воздушные толчки.

Ногтев сказал с хмурым пониманием:

— Здесь мы не цари природы... Словно бы очутились вэпохе динозавров. Как поется: «По полюсу гордо шагает, меняет движение рек,высокие горы сдвигает советский простой человек»... То-то и есть, что слишкомпростой. Досдвигался, экологи волосы на себе рвут. А тут еще первобытность,простор. Можно начать заново, не повторяя ошибок... Не так ли, КириллВладимирович?