– Эй, Лизка, покажь ежа.

Сашенька обожала дочь, гордилась ею, и расставание сдевочкой даже на пару часов причиняло матери физическую боль. Теперьпредставьте, что она испытала, когда узнала, что Лизу переводят из зоны вдетский дом. Закон гласит: ребенок может быть около матери только двенадцатьмесяцев. Дальнейшая его судьба – приют.

Увидав горе матери, врач, с согласия начальника зоны,объявил девочку больной. И еще полгода ее удалось продержать возле Саши.Карточка Лизы распухла от «диагнозов», чего ей только не понаписали: краснуха,ветрянка, скарлатина, дизентерия.

Но сколь веревочка ни вейся, а конец будет. Лизочкуотправили в детдом. Когда «рафик», за стеклом которого маячила рыдающаядевочка, миновал автоматические цельножелезные ворота и заскакал по ухабамсельской дороги, Саша легла на землю. Поднимали ее всей зоной. Федор принескоробку шоколадных конфет, а начальник лагеря решился на неслыханное дело,предложил Саше сходить в город, в кино! Но она словно впала в летаргию,перестала есть, разговаривать, просто спала день и ночь.

Потом откуда ни возьмись взялся Родион. Сашу перевезли вгород, в психиатрическую больницу, лечили какими-то таблетками.

Однажды ночью произошло непонятное. Сашу разбудил брат,вывел из здания, но не через парадный вход, а через подвал, посадил в машину.Ехали долго, оказались на вокзале, затем тряслись в поезде, потом снова вавтомобиле. Саша, одурманенная таблетками, плохо понимала происходящее. Наконецбрат ввел ее в незнакомую квартиру и подтолкнул к детской кроватке.

– Смотри.

На чистой простынке, прижав к себе плюшевую собачку, спалаЛизочка.

Лишь спустя несколько дней, когда сестра окончательнооправилась, брат положил перед ней на стол два документа. Паспорт на имяФаустовой Александры Валерьевны и свидетельство о рождении Лизы, где в графе«отец» было написано – Кутепов Родион Сергеевич.

– Это что такое? – изумилась Саша.

Родион сурово посмотрел на сестру.

– Твой шанс начать жизнь с нуля. Ты совершила много ошибок,но сейчас получаешь уникальную возможность исправить свою судьбу. КутеповаРаиса Сергеевна умерла неделю назад в психиатрической клинике, соответствующиебумаги уже отправлены по инстанциям. На твоем деле появится штамп, и оно ляжетв архив. Ты теперь Фаустова Саша, ни в чем плохом не замешана, москвичка,прописана в этой квартире. Давай обживайся, устрою на работу, надеюсь, тысделала выводы и больше не станешь ввязываться в криминальные ситуации.

– Но… – забормотала Саша, – как ты смог такое сделать?

Родион улыбнулся.

– С тех пор как человечество придумало деньги, многиепроблемы решаются просто. Живи и ничего не бойся!

– Но зачем ты Лизу на себя записал!

Родион вздохнул.

– Чтобы забрать ее из детдома, пришлось удочерить. Правда,процедура произведена незаконно, нет твоего отказа от ребенка и согласия Нели.Но, как видишь, я все уладил, раздал «презенты» и получил дочку. Мать –Фаустова Александра Валерьевна, отец – Кутепов Родион Сергеевич, чин чинарем.Единственная незадача…

– Какая? – напряглась Саша.

– Неля считает, что ты умерла на зоне, – пояснил брат, – такчто семейных встреч не будет.

– И не надо, – покачала головой Сашенька, – обойдусь.

Она замолчала, потом тихонько добавила:

– Родион мне очень помог, устроил на службу с хорошимокладом, давал денег, но я ему никогда не звонила домой из-за Нели, понимаешь?Теперь сечешь, почему, когда в комнату вошла эта мошенница и заявила, неморгнув глазом, что она Кутепова Раиса, я и слова вымолвить не смогла.

Конечно, иначе пришлось бы при всех признаваться всовершенных преступлениях, да еще в присутствии Лизочки.

– Значит, когда я приехала к тебе домой, ты мне все наврала!

– Надо же было мне как-то объяснить, почему Лиза записана наРодиона, вот и придумала, что являюсь его любовницей. Ты всегда веришь тому,что тебе говорят? Очень плохая привычка. Лично я сначала подозреваю, что меняобманывают.

От негодования у меня перехватило дыхание. Да уж, мы всегдаприписываем окружающим те качества, которыми обладаем сами. Сашенька постояннолжет, поэтому и считает других врунами. Я никогда не думаю, что окружающие менялюди кривят душой, и от этого попадаю порой в идиотские ситуации. Нет бы сразусообразить, что Родион не из тех мужчин, которые заводят пассий. Это совсем нев его стиле. Кутепов был до болезненности порядочен и уважал брачные узы. Семьябыла для него священна, ради ее сохранения он жил со взбалмошной, истеричнойНелей. Другой бы, имея столько денег, мигом сменил вздорную бабу на новую,более покладистую супругу. Любой, но не Родя. Он крайне отрицательно относилсяк разводам и каждый раз, узнав, что я рассталась с очередным супругом, начиналчитать мне мораль, причем в выражениях, которые любили употреблять газетчикисемидесятых годов двадцатого века.

– Ты пойми, – на полном серьезе вещал Родя, – семья – ячейкаобщества, если все станут рушить устои, ничего хорошего не получится. Вышлазамуж – живи, подумай о ребенке. Какой пример ему подаешь? Демонстрируешьморальную незрелость и половую распущенность. Семья – это святое.

– Но Аля и Лиза так похожи!

– Двоюродные сестры часто похожи, как близнецы. Да и отец уЛизоньки был смуглый нацмен, татарин, кажется, точно не знаю, – сказала Саша иисчезла за дверью туалета.

Я осталась одна и судорожно попыталась систематизироватьполученную информацию. Голова слегка кружилась, желудок противно сжимался. Яопять забыла поесть. Внезапно навалилась усталость, а рот стала раздиратьзевота, спать захотелось неимоверно. И тут перед глазами встала черномазая,смуглая, темноволосая Раиса, и сон мигом слетел с меня.

– Все в себя прийти не можешь? – с издевкой спросила Саша,выходя из туалета.

– Вот что, – налетела я на нее, – ты просто обязана сейчаспоехать в Ложкино и заявить при всех, что Раиса – самозванка. Иначе будет оченьтрудно ее прищучить!

Саша молча легла, натянула почти до носа тонкое одеяло исухо спросила:

– Обязана? Кому?

На секунду я растерялась, но только на секунду.