– А за что ее посадили?

Марк Михайлович снова вытащил пластиковую бутылку, глотнули, вытерев рот рукой, со вздохом сказал:

– За дело.

– За какое? – не успокаивалась я.

– Сожителя убила, – пояснил милиционер, – гражданского мужа.Вроде несчастный случай, только суд другое доказал, был в ее действияхпреступный умысел.

– Миленький, – взмолилась я, – нельзя ли поподробней!

Марк Михайлович тяжело вздохнул:

– Боюсь, вас информация не обрадует. Раиса была мошенницей.

– Как?

– Да очень просто, – пожал плечами милиционер, – они ссожителем бизнес себе придумали. Раздобыли список одиноких пенсионеров и сталиходить по домам, заказы предлагать. Продукты и лекарства со скидкой,прайс-листы показывали. Ну бабушки и дедушки им верили, а как было усомниться,парочка удостоверения показывала, якобы от собеса действовали. И ведь привозилизаказанное! Только цена при получении оказывалась выше, чем рассчитывалистарики, и уж о качестве продуктов и говорить не приходилось. Но люди брали, имказалось неудобным отказаться от предлагаемой услуги. Да и коробки с«деликатесами» вскрывали уже после ухода парочки. Но жаловаться никто не шел.Так бы они и промышляли, только один раз прокол вышел. Старичок стоял в спискекак одинокий, а у него сын имелся. Парень-то и возмутился, когда «продукты»увидел, давай в собес звонить и орать. Там всполошились, заявили в милицию.Знаете, что в конце концов выяснилось? Они харчи на свалке собирали и лекарстватам же. Особо не церемонились. Просит старушка анальгин, они ей в коробкуаспирин суют, ну не нашли нужное! Наши пенсионеры безропотные. Только парочкунеопасной посчитали и до суда задерживать не стали. Ну а потом она сожителяубила, а дело как несчастный случай представить хотела.

– Как? – тупо спросила я.

Марк Михайлович опять приложился к минералке.

– Вы бы окно открыли, – не выдержала я.

– Не положено, – покачал головой участковый. – Придумалаваша сестрица выход, видать, мозгами долго вертела. Она в кабинете уследователя наивной козой прикидывалась, дескать, ничего не знаю, это все он,Вася. Приносил домой мешки с крупой, говорил, будто в магазине купил. А онаверила и расфасовывала по пакетам. Вася этот, видать, пентюх изрядный. Бабаврет, а он только моргает и крякает. Ну следователю спектакль надоел, и онмужику внятно сказал: «Коли и дальше ее выгораживать станешь, один под суд пойдешьи по полной программе огребешь. А подельница твоя на свободе останется.Думаешь, передачку принесет? И не надейся. Похоже, не из таких она, раз тебяловко топит».

Мужик, видать, перепугался, но удержался, ничего не сказал,домой побег, советоваться с сожительницей, она в их паре главная была. Что уж уних вышло, не знаю, только Вася этот из окна упал, с пятого этажа. И ведь хитроустроила: тазик поставила, табуреточку возле подоконника, тряпок набросала,газет скомканных, вроде стекла он мыл… Но эксперт сразу понял – помогли Васе натот свет уехать. Раису арестовали, поднажали, ну она в конце концов ираскололась. Хотела на сожителя всю ответственность за аферу с продуктамисвалить, а тот сопротивляться начал. Ну и решила его убить, чтобы следователюправды не разболтал. Она собиралась на Василия все навесить и, не запачкавшись,из дерьма вылезти.

Марк Михайлович вытащил платок, вытер вспотевшее лицо идобавил:

– Уж очень баба противная, извините, конечно, вам-то онасестра. Жадная до одури. Говорил уже, в одном подъезде жили, она к нам изПодмосковья переехала. Ну не поверите, никогда денег не давала. У меня женастаршая по подъезду, собирает иногда на лампочки, на уборщицу, на то да на се.Жильцы дают спокойно, знают, на их же благо пойдет, а Раиса никогда копейкой неподелилась. Откроет дверь и застонет: «Ох, ох, только что на последние кефиркупила, в следующий раз обязательно».

Супруга к ней ходить перестала, знала, без толку это. Вотведь жадность лютая, хотя грех так о покойнице говорить.

– Кто покойница? – подскочила я.

Марк Михайлович крякнул и принялся хлебать воду, очевидно,он соображал, как лучше продолжить разговор, потому что процесс затянулся. Нопотом бутылка опустела. Участковый с жалостью поглядел на нее и сунул вмусорную корзинку.

– Раиса Сергеевна Кутепова скончалась на зоне, – пояснил он.

– На какой?

– А вам зачем?

– Господи, да хоть на могилку съездить!

– Нет там захоронений, тело в общей яме лежит.

– Ужасно…

Марк Михайлович скривился, но потом не утерпел и заявил:

– Мошенничать и убивать ее никто не заставлял. Живи достойно– и упокоишься с миром. Нет же, неймется людям, думают: украдут, да не заметитникто. Лишат человека жизни, и с рук сойдет. Сколько горя ваша Раиса всемпринесла, хорошо ли такую родственницу иметь и в анкетах везде писать: сестраосуждена. Нет уж, по мне, пусть лучше мертвая. А уж как бабка убивалась, подвору пройти стеснялась.

Я опять подскочила на стуле.

– Какая бабка?

– Не знаете разве?

– Нет.

– Кутепова была прописана в квартире тетки… как же ее звали…имя такое заковыристое… А, вспомнил, Калистрата… то ли Евгеньевна, то лиЕгоровна… Ну-ка, погодите.

Пухлой, коротенькой рукой он схватил телефон.

– Слышь, Аня, глянь, пожалуйста, на Сапилова, шесть, стодвадцатая квартира, кто у нас выезжал? Понятненько, Сазонова КалистратаЕгоровна, 1924 года рождения.

– Можно узнать, где ей дали квартиру, – вклинилась я вразговор, – наверное, сестра второго мужа моей мамы…

Спустя пару минут Марк Михайлович вручил мне бумажку садресом и номером телефона.

– Не ездите вы туда, – посоветовал он мне, – сестра вашапомерла, хотите помянуть, сходите в церковь, службу закажите, а больше никудане надо, ничего хорошего не узнаете. Уж поверьте мне, всю жизнь тут варюсь.Бывает, конечно, попадется человек по глупости, потом исправляется, но редко.Обычно…

Он махнул рукой. Я вытащила кошелек и достала сто долларов.

Марк Михайлович вздернул брови.

– А вот это лишнее, не приучен деньги у людей брать,по-другому воспитан, уберите лучше.

– Но вы потратили на меня свое время.