Скользя рукой по перилам, он шел вперед. В тоннеле такжебыло эхо, и это ему не понравилось. Эхо звучало так, словно кто-то шел за ним…крался за ним. Несколько раз он останавливался и смотрел назад своими слепымиглазами. Когда эхо замирало, он вновь отправлялся в путь. Потом он стал идтишаркающей походкой, не отрывая подошвы от бетона, чтобы не слышать эха своихшагов.

Интересно, какой длины тоннель Линкольна? Миля? Две? Разумеется,под Гудзоном не может быть двух миль. Стало быть, около мили. Но если бы этобыло так, то он давно бы уже добрался до другого конца. Если в среднем человекидет со скоростью четыре мили в час, то одну милю можно пройти за пятнадцатьминут. А он шел уже минут двадцать.

— Я просто иду медленнее, — сказал он и подскочил от звукасвоего собственного голоса. Эхо отозвалось голосом приближающегося лунатика:

«…леннее… еннее… нее… ее…»

— Господи, — пробормотал Ларри, и эхо прошептало в ответ:

«спади… спади… спади…»

Он вытер пот с лица, борясь с паникой и желанием забыть оразуме и слепо ринуться вперед. Но он постепенно совладал с собой и вновьдвинулся в путь. Он уже почти совсем успокоился, когда нога его натолкнулась начто-то твердое. Он издал придушенный вскрик и отступил два шага назад. С трудомон заставил себя вытащить из кармана зажигалку. Пламя бешено металось от егосудорожного дыхания.

Он наступил на руку солдата. Солдат сидел, прислонившисьспиной к стене тоннеля, вытянув вперед ноги. Его остекленевшие глаза уставилисьна Ларри. Губы его отвисли, и Ларри показалось, что он ухмыляется. Из глоткиего с небрежным изяществом торчал выкидной нож.

Зажигалка в его руке нагревалась, и он потушил пламя.Облизав губы и мертвой хваткой вцепившись в перила, Ларри медленно двинулсявперед, пока носок его ботинка вновь не натолкнулся на руку солдата. Тогда онперешагнул через него, и им овладела кошмарная уверенность, что сейчас солдатмягко схватит его за ногу своими прохладными руками.

Ларри пробежал десять шагов и заставил себя остановиться,зная, что если он не сделает этого, то его захлестнет паника и он ринетсявперед, преследуемый тысячеголосым эхом.

Когда он вновь овладел собой, он двинулся вперед. Но теперьситуация стала еще хуже. Пальцы его ног сжимались в ботинках, страшасьсоприкоснуться с другим телом, распростертым на пешеходной дорожке… довольноскоро это произошло.

Он застонал и снова вытащил зажигалку. На этот раз все былоеще ужаснее. Тело, на которое он наткнулся, принадлежало пожилому человеку всинем костюме. Черная шелковая шапочка упала ему на колена, обнажив его лысуюголову. На лацкане у него была шестиконечная серебряная звезда. За ним лежалоеще трупов шесть: две женщины, человек средних лет, старуха лет восьмидесяти идвое тинэйджеров.

Зажигалка стала слишком горячей, и он не мог уже держать еев руках. Он погасил пламя и отправил ее обратно в карман, где она, словнотлеющий уголь, некоторое время согревала его бедро. Этих людей, как и тогосолдата, убил не Капитан Шустрик. Ларри заметил кровь, осколки плиток, дырки отпуль. Их застрелили. Ларри вспомнил слухи о том, что солдаты блокировали выходыиз Манхэттена. Теперь он не знал, верить им или нет — слишком много слуховпришлось ему услышать за последнее время.

Ситуацию легко можно было воссоздать. Их машины были запертыв тоннеле, но они могли идти. Они вышли из машин и отправились по направлению кДжерси. А здесь был контрольный пост, огневая точка или что-нибудь в этом роде.

Был? А может быть, и до сих пор есть?

Ларри стоял весь в поту, пытаясь собраться с силами.Абсолютная темнота представляла собой идеальный киноэкран, на который егосознание могло проецировать свои фантазии. Он увидел: солдаты с беспощаднымиглазами, одетые в защитные костюмы, скорчившиеся за пулеметными гнездами сприборами ночного видения. У них задание — не пропустить никого сквозь тоннель.Один солдат медленно подползает к нему, зажав нож в зубах, а двое другихбесшумно заряжают миномет зарядом с отравляющим газом.

Но и назад пойти он не мог. Он был уверен, что все этикартины — лишь плод его воображения. Разумеется, никаких солдат здесь давно уженет. Но…

Но больше всего его тревожат не солдаты, а распростертыеперед ним тела. Они лежали на протяжении восьми или девяти футов. Через них онне мог перешагнуть, как через солдата. А если он попытается спрыгнуть вниз спешеходного прохода, то он может сломать себе ногу. Стало быть, ему придется…ну… придется идти по ним.

Позади него, в темноте, раздался какой-то шум.

Ларри немедленно обернулся. Им овладел ужас, так как звук,который он услышал, очень напоминал чьи-то шаги.

— Кто там? — закричал он, снимая с плеча винтовку.

Ему отозвалось только эхо. Когда эхо затихло, он услышал —или подумал, что услышал — тихий звук дыхания. Он стоял, уставившись в темноту,и уже начал было думать, что ему показалось, когда звук раздался снова — тихий,скользящий шаг.

Он судорожно полез в карман за зажигалкой. Мысль о том, чтозажигалка превратит его в великолепную мишень, не пришла ему в голову. Когда онпопытался высечь искру, зажигалка выпала из его дрожащих рук. Он услышалзвяканье о металлические перила, а потом легкий звон удара о капот или крышуодной из машин внизу.

Скользящий шаг снова раздался в темноте, на этот раз ближе,но неизвестно насколько. Кто-то приближался, чтобы убить его, и объятый ужасомум нарисовал ему картину солдата с выкидным ножом в горле, которыйподкрадывается к нему все ближе и ближе.

Снова мягкий, скользящий звук.

Ларри вспомнил о винтовке. Он прижал приклад к плечу и началстрелять. Звук выстрелов оказался настолько оглушительным в замкнутомпространстве, что он вскрикнул, но его крик потерялся в грохоте. Все еще сжимаяв руках винтовку, он обернулся, но теперь в своем внутреннем кинотеатре онувидел перед собой не солдат в защитных противовирусных костюмах, а морлоков изкомиксной версии «Машины времени» Герберта Уэллса, слепых горбатых созданий,выбирающихся из своих нор, где глубоко под землей безостановочно работают ихадские механизмы.

Задыхаясь, он стал преодолевать баррикаду трупов. Его ногапровалилась во что-то омерзительно мягкое. Вокруг стоял ядовитый, вонючийзапах, но он едва замечал его.

Потом, позади него в темноте, раздался крик, заставивший егозамереть на месте. Отчаянный, пронзительный, почти безумный крик:

— Ларри! Ой, Ларри, ради Бога…

Это была Рита Блэкмор.

Он обернулся. Теперь до него доносились дикие рыдания,заполнившие все вокруг своим эхом. В течение одной сумасшедшей секунды он былуверен, что уйдет, оставив ее там. Она и сама сможет выбраться, зачем же опятьвзваливать на себя эту ношу? Потом он вновь овладел собой и закричал: