щепку, зашвыряло то на гребень, то в пропасть между жутко страшными волнами. Догадались немедля причалить к острову Конный. Сидят дружки, радые тому, что никакая буря теперь не страшна, а как утихнет, явятся домой с уловом. Сидят и рассуждают, мол, несметно громадная ангарская силища зазря пропадает, даже порой вредит людям, страша гибелью. Тогда-то и пришла в воспалённую Кирсашкину голову мысль, что на протоке, как и на речушке-тихоне Иде, можно сделать плотину и поставить большую мельницу. Вырастет Кирсашка, накопит денег и всё сделает. Вот будет радости землякам!

…За Кирсанову догадку нэпман ухватился обеими руками, обещая отблагодарить по достоинству.

Глава VII. В юрте Хогдыра

Затея мучила, доводя до отчаяния, будто наброшенная на шею петля. Впереди безмерным богатством маячила прибыль, и Яков жаждал скорее ощутить её живительную силу. Добрый пример был налицо. Уж речушка Ида, в которой и воды-то всего воробью по колено, а смотри-ка ты: за каких-то три года принесла достаток. Малая вода, да зато течёт постоянно и крутит без останова мельничные жернова. Без останова текут в Яковлеву казну и рубли. Яков сумел уж обзавестись двумя магазинами, курсирует по матушке-Ангаре с товарами его пароход… А то ли будет, если «запряжёт» полноводную реку? Хорошо бы! Тогда жизнь будет прожитой не зря. Да вот Ангара это тебе не сонная речушка Ида, к ней просто так не подступишься. Поди, и раньше кто-нибудь да и подумывал, не один такой на белом свете мудрый Яков Ефимыч, но близко локоть, да не укусишь. Подумал – да и сказал: орешек не по зубам. Чего доброго и сейчас соперники найдутся. Не зевай, Яков Ефимыч! Поторопись, чтоб не опередили! Забот-хлопот – непочатый край!..

Зачем Илья поддакивал хозяину не отступать от задуманного дела? А ведь ещё поначалу видел неувязки с намётками по устройству запруды. Услуги иностранца Яков отклонил – тот запросил за чертёжные бумаги головокружительную сумму. Заплати её – остался бы нэпман нищим. И потом вышло не лучше. Сыскался, по слухам, добрый мастер в ближнем городе. Дома там строил высокие, многооконные. Люди в них жили весело, хвалили человека за умельство.

Позвали мастера на место. Тот посмотрел удивлёнными глазами на стремительно бегущую по протоке воду и сказал:

– Кто придумал тут мельницу ставить?

– Вот этот человек, – Яков указал на рядом стоявшего Илью. – Помощник мой. Парень сметливый.

– Учился он где или от природы таков?

– Обучение проходил в Иркутске, смыслит в механике.

– Хм!.. Этот человек опасно смелый и малоразборчивый.

– Пошто?

– Ангару от весеннего потока в лощине не отличает…

Илья опустил глаза. Тревожно ёкнуло в груди – часто забилось сердце. Укор кольнул больно, нестерпимо, как приговор смертный. Хряснуть бы этого надменного мастера по отвислому уху! Виду растерянности Илья не показал. Хватило духу и терпения унять было закипевшее чувство обиды. Посмотрел на собеседника весело и с достоинством. Сказал:

– Всяк волен, мил-человек, думать, мечтать. Почему вы считаете, что на этой протоке мельницу ставить нельзя?

– Невозможно! Быстрота течения велика. Надёжную плотину надо ставить, а в вашем распоряжении телега, кайло да лопата.

– Не токо это. Ещё разумение и желание.

– Господь с вами… Соучастником бессмысленного занятия быть не хочу… Благословляю, – попрощался мастер и уехал.

Яков, как показалось Илье, без сожаления помахал рукой.

– Давайте оставим эту протоку в покое, – сказал Илья. – Текла она тысячи лет и пусть себе текёт. Есть у вас паровая мельница, обойдёмся. С новой, вишь, не выходит.

– Людям, Илья, было обещано… Какими глазами посмотрю на них? – ответил Яков.

Что теперь, если даже Илья-пророк разуверился? Видит парень, что вокруг умной задумки творится неладное. Хлебный край манит. Прошёл слух, будто какой-то купец Собольков из самого губернского города увёл к себе бригаду плотников, ту, которая поставила мельницу на Иде в Морозовке, тоже вздумал завести мукомольное дело. Пообещал мастерам высокую оплату и увёл. Есть чем платить – денег куры не клюют, не то что у Якова. Держись, нэпман! Появился крутой конкурент! Со связями, с большим капиталом. Сунет Говоркину или его заместителю Полукруглову тысячу золотых чеканок – и твоя затея станет собственностью Соболькова. Скорее всего, так и будет. Разговор о наплавной мельнице напротив острова выше Подкаменского лишь для того, чтобы напугать Якова – не берись тягаться с тем, кто посильнее тебя и богаче. Собольков почуял добычу ещё тогда, когда услышал от Якова о его намерении и, обдумав тактику, пошёл в наступление.

Не хлопал ушами и Яков.

Минуло несколько дней, в течение которых не произошло особых перемен. О мельнице Яков не вспоминал, будто и не было о ней разговора. Илья посчитал, что теперь хозяин наконец-то смирился с безысходностью, успокоился, и с обоих их спадёт взваленный на плечи тяжеленный груз.

Ошибся Илья. Яков от затеи не отрёкся. Не объявив никому о своём намерении, он отправился к старожилам-бурятам, обитавшим в долине реки Обусы. Слышал – на этой невеликой и спокойной реке, правом притоке Ангары, начало которой означено где-то в приленской тайге, понаставлено несколько плотин с мельницами и без мельниц – просто для накопления воды, без которой буряты не мыслили держать в долине большие стада скота. Водоёмы питали влагой солонцовую почву, поднимались высокие травы, скот нагуливал питательное вкусное мясо.

Наводя справки, Яков колесил от улуса к улусу целый день. Люди вспоминали имя одного и того же человека Хогдыра Ханхалаева, но где его найти, никто не знал. Есть ли на самом деле такой человек? Может, и был, да теперь остался только в легендах? Или прячется старец от чужого глаза?

Яков потерял всякую надежду на удачу и решил возвращаться домой, только другой дорогой – от Обусинской долины через подтаёжное взгорье в Идинскую котловину. Наступавший вечер понуждал торопиться, но конь приустал, надо было дать ему короткий отдых. Свернул на обочину дороги, распряг лошадь, привязал вожжою к оглобле пастись и сам, тоже утомлённый долгой дорогой, прилёг на ходок.

В полусне Яков услышал тихие медлительные шаги, открыл глаза и поднялся. Перед ним стоял, то ли улыбаясь во всё покрытое негустыми седыми волосами широкое лицо, то ли хмуро дивясь, старик среднего роста, с самодельной тростью, в перетянутом кушаком узорчатом халате. Старик, прищурив глаза, покачал головой и спросил:

– Хто такой, гость?..

– Яков Гладышев – нэпман.

– Угу!.. Хто такой нэпман?

– По Ленину – новый хозяин страны.

– А да… Отхуда?

– Из Морозовки. Слышали?

– А да… Был там. Молодым, когда рос, рысью бегал… старость пришёл, принёс палку, – старик показал трость.

– Садитесь на ходок, отдохните, – пригласил Яков.

– Эт да, можно… ноги возьмут силу.

Яков помог