– Не знаю, – ответила я.

Луи приподнял простыню, которую кто-то успел набросить напокойника.

– Я его тоже не узнаю.

– Не надо, – попросила Ронни. Она снова сталасеро-зеленой.

Луи опустил простыню на место, но она неудачно упала изацепилась за макушку. Кровь пропитала хлопок, как масло фитиль.

Ронни тихо икнула и побежала в туалет.

Луи проводил ее взглядом, а я наблюдала за ним. Заметив это,он сказал:

– Ей случалось убивать людей. – В его словахслышался вопросительный подтекст: «Чем этот случай хуже?»

– Один раз, – ответила я.

– И она реагировала так же?

Я покачала головой:

– Думаю, здесь дело в мозгах, которые растеклись покрыльцу.

В кухню вошла Гвен:

– Многие, кто вполне терпим к виду крови, не выносятвида других вытекающих жидкостей.

– Спасибо за информацию, госпожа психолог, –сказал Джемиль.

Она повернулась к нему блондинистой бурей, ее неотмирнаяэнергия заклубилась в помещении.

– Ты, мерзкий гомофоб!

Я приподняла брови:

– Я чего-то не догоняю?

– Джемиль из тех мужчин, кто считает, будто любаялесбиянка на самом деле гетеросексуальна, просто ей не попался настоящий мужик.Ко мне он так приставал, что Сильвии пришлось ему жопу наскипидарить.

– Что за лексика для ученого-психолога, –укоризненно произнес Джейсон. Он поспешил на выстрелы из подвала, куда мысложили вампиров на дневной отдых. Когда возбуждение улеглось, он вернулсяпроверить, как там они.

– Там внизу все спокойно? – спросила я.

Он выдал улыбку, как он умеет – одновременно веселую иехидную.

– Тихо, как в склепе.

Я застонала, потому что он этого ожидал. Но улыбатьсяперестала раньше, чем он.

– Это не может быть совет? – спросила я.

– Что именно? – не понял Луи.

– Ну, те, кто послал этого типа.

– Ты думаешь, это действительно бандит? – спросилДжемиль.

– Ты имеешь в виду – профессиональный убийца?

Джемиль кивнул.

– Нет.

– А почему ты думаешь, что он не профессионал? –спросила Гвен.

– Недостаточно умелый.

– Может, он был девушкой? – предположил Джемиль.

– То есть выступал в первый раз? – уточнила я.

– Да.

– Может быть. – Я глянула на груду подпростыней. – Не ту профессию выбрал.

– Будь это пригородная домохозяйка или банкир, он быотлично справился, – сказал Джемиль.

– Похоже, что ты это дело знаешь.

Он пожал плечами:

– Я был силовиком с пятнадцати лет. Моя угроза быничего не стоила, если бы я не умел убивать.

– А что думает по этому поводу Ричард?

Джемиль снова пожал плечами:

– Ричард – другой. Не будь он другим, я бы былмертвецом. Он бы убил меня сразу после Маркуса. Стандартная рутина для новогоУльфрика – убить силовиков прежнего вожака.

– Я хотела твоей смерти.

Он улыбнулся – напряженно, но не так чтобы злобно.

– Я знаю. Ты иногда бываешь ближе к нам, чем он.

– Просто у меня мало иллюзий, Джемиль, вот и все.

– Ты считаешь, что моральные принципы Ричарда –иллюзии?

– Он сегодня чуть не раздавил тебе горло. Что ты обэтом думаешь?

– Думаю, что он же его и вылечил. Маркус и Райна немогли бы.

– А они могли бы тебя так серьезно ранить чистослучайно?

Он улыбнулся – быстро оскалил зубы и спрятал.

– Если бы Райна вцепилась мне в горло, это бы не былослучайно.

– По капризу – быть может, – сказала Гвен, –но не случайно.

Вервольфы отлично друг друга поняли. Никто не скучал поРайне, даже Джемиль, который был вроде как на ее стороне.

Я покачала головой:

– Я просто не думаю, что совет послал бы любителя спистолетом. У них достаточно дневных работников, чтобы сделать дело самим, непривлекая народ со стороны.

– Тогда кто? – спросил Джемиль.

Я снова покачала головой:

– Хотела бы я знать.

Ронни вернулась в гостиную. Мы смотрели, как она невернойпоходкой подошла к дивану, и глаза у нее были красные от слез и еще от разныхвещей. Луи принес ей стакан воды. Она медленно выпила его и посмотрела на меня.Я думала, Ронни сейчас заговорит о мертвеце. Может быть, обвинит меня в том,что я такая плохая подруга. Но она решила оставить мертвеца в покое и говоритьо живых.

– Если бы ты стала спать с Ричардом, когда решиластроить личную жизнь, не было бы всех этих мучений.

– Так ты уверена, – сказала я. Хорошо, что Роннисменила тему. Лучше бы, конечно, она выбрала предмет, не связанный с моейличной жизнью, но... я у нее в долгу.

– Да, – ответила она. – Я вижу, как ты нанего смотришь. Как он смотрит на тебя, когда не злится. Да, я уверена.

Частично я с ней соглашалась, частично же...

– Жан-Клод все равно никуда бы не делся.

Она нетерпеливо отмахнулась:

– Я тебя знаю. Если бы ты занялась сексом сначала сРичардом, ты не стала бы спать с этим чертовым вампиром. Для тебя секс – этообязательство.

Я вздохнула. Мы об этом уже говорили.

– Ронни, должен же секс что-то значить.

– Согласна, – ответила она, – но будь у менятвоя щепетильность, мы бы с Луи все еще только за ручки держались. А сейчас намбыло очень хорошо.

– Но к чему это приведет?

Она закрыла глаза и прислонилась головой к спинке дивана.

– Анита, ты усложняешь себе жизнь сверхнеобходимости. – Открыв глаза, она повернула голову, чтобы видеть меня, невставая с дивана. – Почему не принимать отношения такими, какие они есть?Почему у тебя все должно быть так смертельно серьезно?

Я сложила руки на животе и уставилась на нее, но если ядумала, что заставлю ее опустить глаза, то ошиблась. Я отвернулась первой.

– Это серьезно. Или должно быть серьезно.

– Зачем? – спросила она.

Наконец мне пришлось пожать плечами. Не будь у меня сексабез обручального кольца, да еще с вампиром, я могла бы опереться на некоторыеморальные принципы. А сейчас моя позиция была неустойчива. Я долгое времяхранила добродетель, но когда утратила ее, то утратила с концами. От целомудрия– к траханью с нежитью. Будь я все еще католичкой, этого хватило бы наотлучение. Конечно, быть аниматором тоже хватает для отлучения. Повезло мне,что я протестантка.