– Хочешь совет от тети Ронни?

Я не могла не улыбнуться – чуть-чуть, но это лучше, чемничего.

– Какой совет?

– Поднимись наверх и войди в душ к мужчине.

Я поглядела на нее достаточно задиристо. Десять минут назадя думала именно о том же, но это не уменьшало моего смущения.

– Ты его видела сейчас на кухне, Ронни. Мне непоказалось, что он готов к студенческим забавам в душе.

У нее в глазах мелькнуло выражение, от которого я показаласьсебе очень юной или по крайней мере наивной.

– Разденься и войди неожиданно. Захвати его врасплох, ион тебя не выгонит. Такой гнев без жара не бывает. Он хочет тебя так же сильно,как ты его. Просто пойди ему навстречу, подруга.

Я покачала головой.

Ронни вздохнула:

– Ну почему нет?

– Па тысяче причин, но главная – Жан-Клод.

– А ты его брось.

– Сейчас, разбежалась! – засмеялась я.

– Он действительно так хорош? Так хорош, что ты неможешь его бросить?

Я задумалась, не зная, что сказать. Наконец в сухом остаткеобразовалась одна мысль, и я высказала ее вслух.

– Я не думаю, что во всем мире достаточно белых роз,чтобы заставить меня забыть Ричарда. – Я подняла руку, не давая Ронниперебить: – Но не думаю, что уютные семейные вечера всей вечности заставят менязабыть Жан-Клода.

Она села на диване и уставилась на меня. Почти скорбьзаполнила ее глаза.

– Ты всерьез?

– Ага.

Ронни покачала головой:

– Господи, Анита, ну ты и влипла.

Я не могла не засмеяться, потому что она была права. Тутможно было только смеяться или плакать, а вся дневная норма слез уже ушла уменя на Ричарда.

Зазвонил телефон, и я вздрогнула. Теперь, когда опасностьминовала, можно и дергаться. Еще не успев ничего сказать, я услышала голосДольфа:

– Анита, у тебя там все в порядке?

– Отлично работает полицейская связь.

– Ты это о чем?

Я рассказала ему то же, что и оператору службы спасения.

– Я не знал.

– Так чего ж ты спрашиваешь, все ли в порядке?

– Почти все вампирские заведения и дома в городе подверглисьнападению примерно в одно время. В Церковь Вечной Жизни бросили зажигательныебомбы, и поступают сведения о нападении на вампирские заведения по всемугороду.

Страх вскипел во мне шампанским – бесполезно, потому что дляадреналина не было выхода. У меня много было друзей среди нежити, не одинтолько Жан-Клод.

– Мертвый Дэйв – на него тоже напали?

– Дэйв до сих пор дуется за то, что его вышибли изполиции, когда он... умер, но мы своих не выдаем. К нему в бар поставилиполицейский пост до тех пор, пока мы не поймем, что это за чертовщина.Поджигателя мы взяли раньше, чем он смог поджечь что-нибудь, кроме внешнейстены.

Я знала, что в «Цирке» остались только плохие вампиры, ноДольфу это не было известно.

– А «Цирк»?

– Они сами отбили пару поджигателей. А почему ты неспросишь о своем любимом, Анита? Он у тебя?

Дольф говорил так, будто знает наверняка. Это могло бытьправдой, а могло быть и так, что он хочет вытянуть это из меня. Но я точнознала, что шестерки совета всей правды ему не сказали бы. Полуправду – бытьможет.

– Жан-Клод вчера остался у меня.

На этот раз молчание повисло плотнее. Выросло до такойплотности и противности, что могло задушить. Не знаю, сколько мы слушалидыхание друг друга, но первым заговорил Дольф:

– Ему повезло. Ты знала, что намечаются такие события?Вопрос застал меня врасплох. Если он думал, что я такие важные сведения от негоскрыла, неудивительно, что у него на меня зуб.

– Нет, Дольф, клянусь, понятия не имела.

– А твой... друг?

Я на секунду задумалась.

– Вряд ли, но я его спрошу, когда он проснется.

– Ты имеешь в виду – встанет из мертвых?

– Да, Дольф, именно это я имею в виду.

– Ты думаешь, он мог про все это знать и не сказатьтебе?

– Вряд ли, но полностью полагаться на него нельзя.

– И все же ты с ним встречаешься... мне этого непонять, Анита.

– Если бы я могла тебе объяснить так, чтобы это былопонятно, Дольф, я бы так и сделала. Только я не могу.

Он вздохнул.

– У тебя самой есть предположения, зачем сегодня кто-торешил ударить по монстрам?

– Что именно – зачем по монстрам или зачем сегодня?

– Хоть на один вопрос у тебя есть ответ?

– У тебя уже сидят в камере подозреваемые, так?

– Да.

– И они ничего не говорят.

– Только требуют адвоката. Многие убиты при совершениипреступления, как твой клиент.

– "Люди Против Вампиров", а может, и «ЧеловекПревыше Всего».

– А эти стали бы нападать на оборотней?

У меня сгустился ком в груди:

– То есть?

– В один бар вошел человек с автоматом, заряженнымсеребряными пулями.

Я сначала подумала, что Дольф имеет в виду «Кафе лунатиков»,но оно не было на самом деле открытым местом тусовки ликантропов. Я сообразила,где они собираются более открыто.

– "Кожаная берлога"?

– Ага.

«Кожаная берлога» была единственным в стране (насколько мнеизвестно) баром, где собирались садомазохисты с гомосексуальным уклоном,бывшие, кроме того, еще и оборотнями. Тройной жупел для любого сеятеляненависти.

– Знаешь, Дольф, если бы это не случилось в другихместах, я бы решила, что это какие-то праворадикальные психи. Автоматчика взялиживым?

– Нет, – ответил Дольф. – Уцелевшие егосъели.

– Да брось!

– Они убили его зубами, Анита. У меня это называется«съели».

Я видала, как оборотни едят людей, а не просто нападают, нотак как все это были случаи незаконные, то есть убийства, я позволила Дольфупобедить в этом споре. Он, конечно, был не прав, но я не могла ему этогодоказать, никого не подставив.

– Пусть так, Дольф.

Он надолго замолчал, поэтому я спросила:

– Ты еще здесь?