class="p1">Но правда и то, что я боялась за твою жизнь. Быть дочерью Наполеона – бремя опасное и тяжелое. На него уже совершено множество покушений. Нет, я хотела, чтобы ты росла где-нибудь в безопасном, надежном месте.

Возможно, ты ненавидишь меня за то, как я с тобой поступила, за то, что я до сих пор скрывала от тебя тайну твоего рождения. Сможешь ли ты простить меня? Хотя я никогда не смогу признать тебя своей дочерью, мне отрадно думать, что, возможно, однажды…

Но это бессмысленное желание, и мне следует забыть о нем.

Сейчас я смотрю на тебя, лежащую в колыбельке возле моего стола, и думаю обо всем, чего мне будет сильно не хватать. Но я молюсь, чтобы ты смогла прожить свободную, более радостную жизнь, чем та, которую могу тебе дать я.

Я всегда буду любить тебя.

Твоя мать Дезире».

Буквы перед глазами мельтешили и расплывались. Марианна смотрела на лист, пытаясь осмыслить прочитанное, а в голове бушевали мысли.

Она не хотела поднимать глаза и втягиваться в никчемный разговор о десертах и ленивых слугах. Вот бы выбраться наружу, запереться в фургоне и с головой спрятаться под одеялом!

– Да что за дьявольщина происходит? – раздался раздраженный голос Доминика.

Марианна вскинула голову и обернулась в направлении их взглядов.

В дверях стояла старушка, сгорбленная, одетая в платье прачки или кухонной прислуги.

– Кто ты, черт побери? Где фрау Майер? – возмутился барон.

– Я Герта, работаю на кухне, – прошелестела она дрожащим голосом.

– И что ты тут делаешь?

– Пришли люди… с оружием… и вся прислуга разбежалась.

– Какие люди? – визгливо выкрикнул Доминик и с такой силой оттолкнул стул, что тот с грохотом упал, потом схватил со стола пистолет и прицелился в старушку.

Король, Стонтон и Марианна вскочили.

– Положи пистолет, Стрикленд! – выкрикнул герцог.

Доминик шагнул назад и перевел пистолет с женщины на него.

– Думаю, лучше тебе сесть на место, твоя светлость. Сейчас же!

Герцог сел, Марианна тоже начала опускаться на стул, но Доминик покачал головой.

– Нет. Ты иди сюда, прямо ко мне. Если в замке появились какие-то странные люди с оружием, это наверняка связано с тобой. Они не смогут стрелять, если ты будешь рядом.

Сент-Джон предостерегающе положил руку ей на предплечье.

– Если ты и дальше будешь размахивать пистолетом, то это плохо кончится.

– Например, убью тебя, Стонтон! – огрызнулся Доминик. – Ну, иди сюда! – приказал он Марианне.

Та сжала ладонь Сент-Джона и подчинилась требованию барона.

– Вот и умница. А теперь… – Он повернулся к двери, но служанка уже стояла не там, а в каких-то десяти футах от него.

– Ну-ка, – нахмурился Доминик, – вон отсюда. Что это ты…

Стремительное смазанное движение руки старушки… и что-то серебристое сверкнуло в воздухе.

Доминик пронзительно вскрикнул, уронил пистолет и схватился за окровавленную руку.

Пока никто на него не смотрел, король попятился к камину и схватил с полки еще один пистолет.

– Плохая идея, ваше королевское высочество. Мисс Трамбле никогда не промахивается.

Марианна дернулась и обернулась на знакомый голос, прозвучавший словно откуда-то с небес.

Там, на галерее, стоял Гай, рядом с ним – Сесиль с ружьем в руках, нацеленным на Густава.

– Руки вверх! – скомандовал Гай.

Его высочество повиновался.

– Рад видеть вас обоих, – крикнул друзьям Сент-Джон.

– Вы нам оставили что-нибудь пожевать? – спросил Гай.

– Ты… сука.

Марианна обернулась, услышав голос Доминика. Его лицо исказилось от боли, он сжимал руку, глядя на старушку, которая была и не старушка вовсе.

– Блейд! – выпалила Марианна.

Джо одарила ее одной из своих сонных улыбок:

– Привет. Я уж думала, не признаешь.

– Ты мне, черт тебя возьми, чуть руку не отсекла! – взвыл барон.

– Что, больно, Дом? – участливо спросила Марианна, хоть и знала, какую дикую боль он испытывает, но сейчас это ее не волновало.

Врезавшись в его челюсть, рука взорвалась болью, но видеть, как он грохнулся об пол, стоило любых сломанных костей.

– Ты поступал дальновидно, когда связывал мне руки, – заметила Марианна, поглаживая ушибленную руку.

– Могу лично поручиться, что у нее превосходный правый кросс, – сообщил Эллиот, входя в столовую в сопровождении Фарнема и Сони.

– Рад видеть тебя, старина! – поприветствовал его Сент-Джон.

Эллиот одарил его одной из своих редких улыбок.

– Приятно, когда тебя видят. Должен признаться, некоторое время я был на волосок от гибели благодаря усилиям нашего друга.

Тот с трудом сел, весь в крови, укачивая горевшую от боли руку.

– Как, во имя всего нечестивого, ты остался в живых?

– Мне очень помогли. – Эллиот посмотрел на Блейд, которая снимала большой белый чепец и толстое платье, под которым оказались потертые бриджи, старая куртка и сапоги.

– Одна чертова баба? – хмыкнул Доминик.

– С тобой она справилась быстро, – заметил с усмешкой Эллиот.

Барон злобно посмотрел на него и с трудом встал на ноги, поддерживая раненую руку.

– Не думаю, что ты…

– Ты лживый, жуликоватый шлюхин сын! – Барнабас молнией проскочил мимо Джо и повалил Доминика на пол, потом, оседлав своего более крупного противника, схватил его за лацканы и ударил головой об пол. – Мы заключили сделку: я помогаю тебе инсценировать смерть и увожу из Британии, а ты отдаешь мне ту проклятую тетрадь. Ты всегда…

Эллиот и Джо подхватили Фарнема под мышки, оторвали от Доминика и поставили на ноги.

Барон с трудом поднялся, с ненавистью глядя на Барнабаса.

– Да как ты посмел прикоснуться ко мне, ты… – Он метнулся к Барнабасу, словно собирался ударить, но в последний момент крепко обхватил за шею кровоточащей рукой, в неповрежденной зажимая нож – возможно, тот самый, который Блейд в него метнула.

– Назад! – заорал Доминик и поволок Фарнема за собой к камину, где с глупым видом стоял испуганный король. – А теперь, – заявил он, дотащившись до стены, – я требую, чтобы все покинули комнату, запрягли почтовую карету его королевского высочества и поставили в нее сундук Стонтона с деньгами.

– Или что? – крикнул с галереи Гай.

– Или я убью Барнабаса. – Он мерзко засмеялся. – Признаю, он не самый удачный заложник, зато знаю, что среди вас, светочей нравственности, нет ни одного убийцы, готового…

– Прости за все, Марианна! – на удивление спокойно произнес Барнабас, сунул руку в противоположный рукав и вытащил нож.

– Дядя, нет! – Она кинулась к нему, но Барнабас уже воткнул нож Доминику в бок.

А затем произошло сразу три события: Доминик вонзил нож в горло Барнабасу, комнату сотряс оглушительный грохот, и голова барона словно взорвалась, засыпав все вокруг обломками костей и залив кровью.

– Не-е-е-е-ет! – пронзительно закричала Соня, но ее отчаянный вопль заглушил душераздирающий крик